Подготовка к защите диссертации – Аспирантура (Санкт-Петербург) – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

14 октября 2020 года в Санкт-Петербургском государственном университете состоялась первая в истории России защита докторской диссертации по исламской теологии на тему «Исламское обновленческое движение конца ХХ – начала 

XXIвв.: идеи и перспективы». Ее автором стал первый заместитель председателя ДУМ РФ Дамир Мухетдинов. Однако уже с конца прошлого года, когда текст диссертации оказался в свободном доступе, это вызвало скандал в мусульманской умме России, поскольку в тексте докторской была обнаружена откровенная апология религиозного терроризма, в том числе и признанных в России террористических организаций ИГИЛ и Талибан, чья деятельность запрещена. Более того, известный в России исламовед, доктор исторических наук, профессор Московского государственного лингвистического университета, член Экспертного совета по теологии Высшей аттестационной комиссии Роман Силантьев представил свой отзыв на текст диссертации Мухетдинова, в которой указал на грубейшие ошибки авторы, серьезные недочеты, отсутствие научной новизны и откровенную слабость работы, недотягивающей до уровня даже кандидатской. Попытка Силантьева добиться включения себя в число членов Диссертационного совета по исламской теологии СПбГУ была напрочь пресечена его руководством, явно нежелающем высокого академического уровня защиты диссертационных работ в своих стенах, подразумевающего научное оппонирование и дискуссию. О том, с какими нарушениями происходила процедура этой защиты, в чем слабость самой докторской диссертации и какой урон был ее появлением нанесен исламской теологии в России в интервью рассказал профессор Роман Силантьев.

Роман Анатольевич, состоялась защита первой в истории России докторской диссертации по исламской теологии. Ее автором является первый заместитель председателя ДУМ РФ Дамир Мухетдинов. Однако, когда текст докторской диссертации был опубликован на сайте Санкт-Петербургского государственного университета, это сразу вызвало череду скандалов. Почему так?

Существует проблема в России, когда в 2022 году ряду вузов и НИИ в стране разрешили самостоятельно присваивать ученые степени кандидата и доктора наук. Всего таких 19 вузов и 4 научно-исследовательских института, причем двум из них (МГУ им. М.В. Ломоносова и СПбГУ) можно это делать, минуя Высшую аттестационную комиссию (ВАК). Этот вопрос был до конца не проработан, поскольку создал прекрасную лазейку для получения ученых степеней всем тем, кто хочет избежать контроля со стороны ВАК. Не исключаю, что постоянные и нередко обоснованные обвинения со стороны сообщества «Диссернет», что в России происходит откровенная девальвация науки за счет порой встречающейся систематической практики защиты «липовых» диссертаций, будут звучать с еще большей силой теперь, когда критерии требований к защите диссертаций во вне  ВАКовских диссоветах порой существенно отличаются от общепринятой процедуры.

Практика присуждения вузами и НИИ ученых степеней, а не ВАК, имело бы смысл, если бы они ужесточили требования к диссертациям и диссертантам. И тогда бы на этом основании их все бы без каких-либо кривотолков и сомнений такие ученые степени признавали бы. По факту же произошла существенная недоработка, и у нас именно от ВАК требуют диплом кандидатской или докторской ученой степеней, чтобы их обладатель мог работать в любом вузе и НИИ страны. Иначе ему соответствующие надбавки и должности дадут только там, где он защищался, что, сами понимаете, не есть хорошо.

В МГУ, в отличие от СПбГУ, требования к присуждению ученых степеней ужесточили, а вот в Санкт-Петербургском университете обнаружилась, как мы видим на примере защиты докторской диссертации Дамира Мухетдинова, совершенно иная картина, я бы сказал, дырявая ситуация, которая позволяет людям претендовать на докторов наук, если их диссертация даже на кандидатскую не тянут.

Судите сами: на защите докторской Мухетдинова, во-первых, было полное отсутствие официальных оппонентов. Все-таки защита должна быть от кого-то, а тут официальных оппонентов нет вообще. Наличие научных оппонентов – это исторически сложившаяся практика защиты диссертаций в нашей стране. При защите докторской должно быть три официальных оппонента, причем обязательно никак несвязанных с диссертантом ни местом работы, ничем ему финансово необязанных и никак от него не зависимых. Это очевидная процедура. У Мухетдинова официальных оппонентов не было от слова совсем.

Во-вторых, не было ведущей организации при защите докторской диссертации Мухетдинова. Можно спорить нужно ли ее наличие, но это тоже дополнительный отсекающий для откровенно слабых диссертаций барьер, поскольку ведущая организация может работу завернуть, написать отрицательный отзыв.

В-третьих, обязательно должны быть отзывы на автореферат диссертации. Их обычно бывает несколько. У Дамира Мухетдинова вообще нет автореферата докторской диссертации, соответственно, обязательную при его наличии рассылку членам диссовета, заинтересованным организациям (обычно это вузы и НИИ, где имеются специалисты в научной области диссертанта), по крупнейшим библиотекам страны и ВИНИТИ РАН, он не делал.

В-четвертых, резко сокращен состав диссовета, в котором проходила защита докторской Мухетдинова. Диссовет по исламской теологии СПбГУ – это всего 5 человек. Обычно в диссоветах ВАК таких от 15-ти ученых и выше. Простите, но 5 человек в диссовете СПбГУ, какими бы они признанными специалистами не были бы, это катастрофически мало. Это откровенная насмешка над такой молодой научной дисциплиной как исламская теология.

В-пятых, из этих 5 членов диссовета, в котором защищался Мухетдинов, двое (профессор Николай Дьяков и академик Михаил Пиотровский) имеют прямое отношение к диссертанту по линии СПбГУ, поскольку Мухетдинов числится профессором кафедры арабской филологии Восточного факультета СПбГУ, где Пиотровский декан, а Дьяков – заведующий кафедры истории стран Ближнего Востока, и им выгодно присвоение ему новой ученой степени – это улучшит показатели факультета, а с двумя другими (Ефим Резван и Леонид Сюкияйнен) он тесно сотрудничает по линии программы поддержки исламского образования в России. Профессора Высшей школы экономики Леонида Сюкияйнена Мухетдинов приглашал читать лекции в рамках повышения квалификации имамов ДУМ РФ, а с заместителем директора Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН Ефимом Резваном Мухетдинов запланировал создание Музея-института исламской культуры, где уже анонсировано появление зала обновленческой ветви исламского богословие, по которой последний как раз защищал свою докторскую. Единственный, кто независим от Мухетдинова, это пятый член диссовета – немецкий профессор Университета имени Фридриха-Александра в Эрлангене и Нюрнберге Матиас Роэ.

В-шестых, я никоим образом не ставлю под сомнение профессионализм и компетентность всех пятерых членов диссовета по исламской теологии СПбГУ, но при защите докторской Мухетдинова полностью отсутствовало тайное голосование при присуждении докторской степени. Мало того, что голосование открытое (я могу понять, что сейчас пандемия коронавируса и приехать иностранному профессору затруднительно в Россию, да и накладно), но меня просто поразило, что голосование происходило до самой защиты диссертации: каждый из членов диссовета написал отзыв, которые были опубликованы в открытом доступе, и в каждом из этих отзывов есть пункт, где каждый сообщает, что будет голосовать за присуждение Мухетдинову докторской степени. Спрашивается: а какой тогда вообще смысл проводить саму защиту диссертации, если и так каждый из членов диссовета проголосовал за присуждение докторской степени? Просто объясните: в чем смысл в этой процедуре с заранее известным результатом, зачем на это тратить время? Чтобы это создавало иллюзию процедуры защиты? Это всё, конечно, печально и грустно видеть.

В-седьмых, вопреки требованиям самого Санкт-Петербургского государственного университета, докторская диссертация не была снята с защиты за вопиющее нарушение сроков защиты. Руководство СПбГУ объявило о начале формирования диссовета 28 октября 2022 года, дало на это 15 дней, в диссовет должно было войти не менее семи человек (всего оказалось пятеро), 20 дней дается на публикацию списка кандидатов в члены диссовета, и если эти требования не выполняются (а сроки были все нарушены: список кандидатов в члены был опубликован только 3 июня 2020 года, т.е. через 8 месяцев), то соискателю сообщают о невозможности принять его диссертацию к защите. Но непонятным чудесным образом на эти все нарушения руководство СПбГУ, которое было мною извещено через ученого секретаря вуза об этом в письменном виде, были проигнорированы. Поскольку любой мог выдвинуться в члены диссовета, я это тоже сделал, предложив свою кандидатуру. Первоначально против этого ученый секретарь СПбГУ не возражал и даже поблагодарил меня за мою инициативу, однако я повторно стал настаивать на том, что все процедурные сроки, которые сами были установлены СПбГУ в отношении защиты диссертации Мухетдинова, грубейшим образом нарушены (причем оправдать это пандемией коронавируса никак нельзя: состав диссовета должен был быть утвержден еще в 2022 году, когда еще распространение этой болезни не носило такой массовый характер, как этой осенью, когда защита уже прошла), мне сообщили в мае 2020 года, что теперь я включен быть в состав диссовета не могу, поскольку, дескать, пропустил сроки своего выдвижения в члены диссовета. Понимаете, складывается странная ситуация: сроки формирования диссовета грубо нарушены, по требованиям СПбГУ диссертация должна быть снята с защиты, но ее не снимают, состав диссовета, куда может заявиться любой, что я и сделал, не утвержден, а мне отказывают в его работе, хотя до июня 2020 года диссовета не было вообще. Получается сроки защиты диссертации переносить можно, как угодно, что нарушает требования самого вуза, а сроки для самовыдвижения в состав диссовета – нельзя, при том, что сам диссовет еще даже не сформировался. И это при том, что существуетразъяснение заместителя ректора СПбГУ по правовым вопросам Юрия Пенова, в котором он прямо указывает, что «Вы могли представить свою кандидатуру в порядке собственной инициативы или по представлению иного специалиста в состав упоминаемого диссертационного совета. На стадии формирования диссертационного совета это возможно, что отражено в локальных актах СПбГУ» (ответ Садыховой Арзу Ахмедовне от 12.05.2020 №01-20-С-1570).

Теперь Вы понимаете, почему я говорю, что печально наблюдать картину работы диссоветов во всем СПбГУ. Если это не профанация науки, то что это? Старейший вуз страны практикует мухлёж и откровенную махинацию при защите диссертаций, откровенно нарушая свои же требования к защите и считает это нормой. Ну и как можно после этого будет относиться к тем диссертациям, которые в нем будут защищены? Как мы, российские ученые, станем относиться к тем ученым степеням, которые этот вуз присваивает на вот таких организованных СПбГУ с такой практикой диссоветах?

В-восьмых, отсутствовала предзащита докторской диссертации, которая по идее должна быть прежде, чем ее выносить на защиту. Предзащита неслучайно проводится: она отсекает слабую работу, от диссертанта требуют ее доработать перед тем, как ее выносить на защиту в диссовет, соискатель репетирует свою будущую защиту, его докторскую тщательно вычитывают. Предзащиты у Мухетдинова не было. Если в СПбГУ теперь не требуется предзащита, то зря: это резко понижает планку требований к любой докторской.

И, наконец, в-девятых, это заключение диссовета после защиты докторской диссертации: оно на полстраницы. Реально на полстраницы! Таких заключений нет при защите ни одной докторской в России: они гораздо объемнее и детальнее. Что это как ни профанация науки! Мне хочется прямо спросить у каждого из пятерых членов диссовета: вы считаете это нормальным, коллеги? Вам нестыдно за такое? Вы и дальше собираетесь в таком участвовать?

Кроме всего перечисленного, мною был прислан в диссовет СПбГУ отзыв на докторскую диссертацию, который по правилам защиты любой диссертации в России должен быть в обязательном порядке зачитан полностью с перечислением всех замечаний. Но его не стали зачитывать: а зачем? Если уж и заниматься профанацией науки в России, то в СПбГУ, видимо, считают, что надо идти до конца, пробивая самое дно еще глубже.

А замечания в отзыве были очень серьезные: в докторской Мухетдинова совершенно нет никакой научной новизны, не описана сама научная проблема, отсутствует научная ценность (нет введенных в научный оборот новых материалов, включая источников), полное смещение в диссертации целей и задачей исследования, из 17 написанных соискателем научных статей, о чем он сам написал и расписался в списке опубликованных работ, подтверждены самим же Мухетдиновым только 16-ть, из них опубликованы 12-ть в журнале «Ислам в современном мире», в котором он сам учредитель и главный редактор, ноль статей у него в наукометрических базахWebofScienceиScopus. Т.е. человек у себя в своем же журнале публикует свои же статьи, причем я уверен, что они никакого обязательного научного рецензирования не проходили, и выдает их за свои достижения. Ну а чего: сам главный редактор своего журнала, сам публикую свои статьи в нем, не хватало, чтобы их кто-то еще рецензировал. Защита докторской диссертации Мухетдинова является профанацией исламской теологии в России как науки!

И что же в сухом остатке?

По факту мы всей страной увидели, что появилась лазейка в лице Санкт-Петербургского университета, где любой при минимальных усилиях может получить докторскую степень. Конечно, после такого я сомневаюсь, что эти ученые степени кем-то, кроме СПбГУ, будут признаваться. И всегда будут уточнять, что вот этот человек «доктор наук СПбГУ», а не ВАКовский доктор наук. Приблизительно, как «академик РАЕН».

И особую боль вызывает, что из-за такого исламская теология в России понесла огромный урон. Защита первой докторской по исламской теологии оказалась не прорывной, не какой-то уникальной, а выставлена работа, которая от силы тянет на дипломную работу бакалавра третьесортного вуза.

Ну и, наконец, не будем забывать, что докторская Мухетдинова – это откровенная апология терроризма. «Халифы» и «амиры» ИГИЛ и Талибана (запрещенные в России террористические организации. — прим. ред.) могут поблагодарить Мухетдинова: он их оправдал и ими восхитился. Причем это прямо противоречит словам начальника Мухетдинова председателя ДУМ РФ Равиля Гайнутдина, который уверял, что никак религиозная парадигма не может стать основой для терроризма.

Роман Анатольевич, все Ваши замечания обоснованы и справедливы, но касаются они преимущественно процедурных и формальных вопросов. А есть ли претензии к содержанию самой докторской?

Конечно, имеются. Начнем с того, что Мухетдинов пересказывает содержание работ четырех изучаемых им зарубежных богословов, занимавшихся обновлением ислама. Это были Фазлур Рахман (1919-1988), Мухаммад Аркун (1928-2022), Наср Хамид Абу Зайд (1943-2022) и Мухаммад Шахрур (род. в 1938 году). Мухетдинов постоянно добавляет: «Впервые в российской науке». Простите, но должно быть просто «впервые в науке». Работа у него не по историографии проблемы, а позиционируется как исследование, которое должно отличаться новизной. Причем не в рамках только ввода в оборот на русском языке изложения их работ, ведь он претендует на то, чтобы изложить суть обновленческого реформирования ислама, к которому Мухетдинов сам себя относит, а не вторичного пересказа и без того уже известных в мировой науке фактов.

Когда я был студентом МГУ, в Москве планировался выход энциклопедии «Народы и религии мира». Я и был автором ряда статей в ней, в которых я впервые в российской науке, выражаясь словами Мухетдинова, описывал ряд новых религиозных движений, существовавших в Новой Зеландии или Австралии. Это не значит, что я сам их исследовал. Я взял работы иностранных ученых по этой теме, прочитал и пересказал их содержание в краткой форме для энциклопедии. Т.е. с этим может справиться и студент, но никак не человек, который претендует на докторскую степень.

Или другой пример: Мухетдинов ставит перед собой в диссертации две цели – осуществить реконструкцию исламского модернизма на основе работ зарубежных богословов-обновленцев и наметить ключевые проблемы собственной обновленческой программы. Мухетдинов явно путает цели и задачи. Целью может стать создание собственной реформы исламского вероучения путем его обновленчества, а задачей – реконструировать модель исламского модернизма, опираясь на то, что сделали зарубежные богословы-обновленцы.

Неясно также, почему Мухетдинов остановился только на четырех иностранцах, но проигнорировал отечественных реформаторов ислама таких, как Рафаэль Хакимов (евроислам) и Рустам Батров (коранизм). Почему он на последних не стал обращать внимания, хотя лично с ними знаком, Мухетдинов это не объясняет. А это большое упущение.

Далее: если Вы когда-нибудь будете читать докторские диссертации, то увидите, что список источников и литературы обычно насчитывает порой 300 наименований, а то и более. У Мухетдинова их всего 190. Я уж промолчу, что там нет вообще источников, которые бы впервые были введены в научный оборот. Нет вообще в библиографии докторской ни одной диссертации российских или зарубежных авторов. Может быть такое было бы нормально дляXVIIIвека, но дляXXIвека является большим упущением. Т.е. диссертация очень слабая.

Наконец, самый существенный момент в его докторской диссертации, на которую обратили многие, когда ее текст оказался в свободном доступе. «Фактически исламизм является квинтэссенцией шариатски ориентированной парадигмы. Именно поэтому мы всегда подчеркиваем, что феномен Талибана и ДАИШ (террористические организации, запрещенные в России. – прим. ред.) — это не отклонение от мейнстрима традиции, а доведение принципов традиции до логического конца, пусть и радикального» (с. 375), — пишет Мухетдинов. К чему эта апология религиозного терроризма в первой в истории России докторской диссертации по исламской теологии? И если это не апология то, что это? Просто признание факта? Но тогда к чему постоянно твердят в ДУМ РФ о несовместимости ислама и терроризма, если в докторской первого заместителя председателя говорится как раз о том, что это «доведение принципов традиции до логического конца»?

Суммируя мы делаем вывод: научной новизны в диссертации нет, ее автор путает цели и задачи научного исследования, опирается на список литературы без диссертаций и в крайне недостаточным для докторской работы количестве, занимается оправданием религиозного терроризма. Единственное, за что мы готовы его похвалить, так это за смелость: человек открыто и публично сообщил, что собирается модернизировать ислам в России, а может и в мире. Я, правда, не уверен, будет ли практическая польза от появления нового религиозного движения в исламе, которое предложил в третьем десятилетии XXI века Дамир Мухетдинов. Вряд ли это будет принято и российскими мусульманами, большинство из которых все-таки придерживаются традиционного для России ислама. Разве, что ваххабиты и прочие радикалы ее оценят и похвалят: все-таки впервые в стенах Санкт-Петербургского государственного университета звучит апология деятельности их террористических организаций.

И как бы Вы охарактеризовали выводы, к которым пришел в своей докторской Мухетдинов?

Перед нами человек в своей докторской создает новое религиозное движение исламского происхождения, называя это обновленчеством исламского богословия. С учетом того, что в российской мусульманской умме нет никакой популярности у обновленцев ислама, то непонятно для кого это все делается. У меня только одно объяснение: будет предпринята попытка потребовать со светских властей денег на финансирование обновленчества под тем соусом, что, дескать, есть ваххабизм в лице ИГИЛ и есть суфизм – оба выступают как консервативные каждый со своей стороны направления, а вот, мол, мы предлагаем вам третий путь – обновленчество или модернизм ислама. Понятно, как к этому нормальные мусульмане отнесутся.

Почему на докторскую диссертацию из российской уммы обратили внимание только в Духовном собрании мусульман России, где муфтий Астраханской области Назымбек Ильясов прочитал ее текст?

Ответ находится на поверхности: Дамир Мухетдинов с его взглядами и трудами никому большинству российских мусульман совершенно не интересен. Тот же муфтий ДУМ Азиатской части России Нафигулла Аширов имеет гораздо большую популярность и авторитет, чем Мухетдинов.

Все-таки не можем понять, отчего Вашу кандидатуру в члены диссовета по исламской теологии СПбГУ отвергли. Казалось бы, вот доктор наук, специалист по исламу, более того, член Экспертного совета ВАК по теологии, т.е. по всем регалиям соответствующая фигура предлагает себя в качестве члена диссовета. Нужно только это приветствовать, но Ваше предложение отклоняют. Есть у Вас объяснение, почему это было сделано?

По правилам включения в члены диссовета самовыдвиженцев мою кандидатуру должны были рассмотреть, но это делать не стали, а отклонили без процедуры рассмотрения. Вероятно, из-за того, что я был слишком дотошен в требовании соблюдать процедуры принятия к защите диссертаций, которые установлены в СПбГУ. Т.е. налицо явное противоречие. Вся моя переписка с СПбГУ размещена на сайте диссоветов вуза, и из нее видно, как происходят нарушения своих же требований администрацией СПбГУ.

Члены Диссовета по исламской теологии СПбГУ не живут в замкнутом пространстве, а прекрасно в курсе того, какой ворох критики обрушился на докторскую диссертацию Дамира Мухетдинова в исламской умме, особенно в Интернете. Понятно, что они могли не упоминать в той тональности, в которой звучали замечания со стороны экспертов и мусульманского духовенства, но ведь аккуратно они могли во время защиты в форме вопросов озвучить эти претензии. Отчего же они промолчали?

Это справедливый вопрос, на который как раз члены диссовета и должны ответить. Удивительно, что никто из них тех замечаний, что я выявил, не заметили. Люди ведь не первый раз участвуют в защитах диссертаций, все эти тонкости знают, но отчего-то не посчитали нужным об этом спросить диссертанта. Как будто вопрос с защитой был уже предрешен, а от них требовалось формальное одобрение уже давным-давно принятого решения. Их попросили по-дружески помочь, им этого не жалко. Видимо, члены диссовета посчитали, что раз защищает человек на соискание докторской степени СПбГУ, а не степени ВАК, то и так сойдет. Такое чувство, что мы наблюдали за защитой дипломной работы бакалавра, а не доктора наук. Хотя, конечно, стоило бы этих уважаемых мужей спросить: ничего вас, коллеги, не удивило в этой докторской? И если с их докторскими сравнить диссертацию Мухетдинова, она близка будет по научному уровню им? Может ли докторская Мухетдинова встать на один уровень с докторской Ефима Резвана или Леонида Сюкияйнена? Сильно сомневаюсь. 

Но мое мнение: для них защита докторской Мухетдинова – это незначительный эпизод в их жизни, чтобы ему придавать какое-то значение. Это не первая и не последняя диссертация, в защите которой они принимали и будут принимать участие. Словом, обычная рутина.

Член диссовета какой-то гонорар получает за свое участие в его работе?

Это не прописано в положениях о диссоветах. Обычно делаются надбавки по линии эффективного контракта в тех вузах, музеях и НИИ, где они числятся. Т.е. участие в работе диссовета дает пункт для надбавки к зарплате.

Когда проходила защита докторской Мухетдинова, то сложилось впечатление демонстрации культа личности диссертанта со стороны членов Диссовета по исламской теологии СПбГУ. Количество похвальбы и дифирамбов было просто неприлично много. Седоволосые профессора и академики просто в духе восточной лести не скупились на торжественные оды в адресах Мухетдинова. Зачем это всё?

В ДУМ РФ так принято. Там любят переборщить в накале похвальбы. Что я на это могу сказать? Пусть хвалят без зазрения совести, это право членов диссовета.

Почему так мало было членов Диссовета по исламской теологии в СПбГУ? В России много докторов наук, в том числе и в Санкт-Петербурге, которые занимаются исламской проблематикой.

Скорее всего, это специфика Санкт-Петербургского университета. Это же не диссовет ВАК. Такая, знаете, диссертационная пятерка, можно присуждать докторские степени за слабые работы. По идее нормальный докторский диссовет должен иметь не менее 15 членов. Он выглядит солидным, меньше будет шансов проскочить слабым диссертациям, далеко не все члены диссовета тогда окажутся зависимыми или чем-то обязанными Мухетдинову. Такие могут и неудобные вопросы задать.

В документах указывается, что Дамир Мухетдинов является профессором кафедры арабской филологи СПбГУ. Но он нигде не преподает, на сайте кафедры его фамилия в списке преподавателей нигде не указана, нет ни одного курса лекций или спецкурса, который бы он читал в СПбГУ. Это как понимать?

Это можно объяснить, что он на 0,1 ставки профессора, что он руководит написанием дипломных работ бакалавров или магистров. Т.е. можно иметь определенную нагрузку, не преподавая. Вопрос в другом: как Мухетдинов стал профессором, если он не является ВАКовским доцентом? Понимаете, можно быть на должности профессора, будучи кандидатом наук, но для этого обязательно надо быть ВАКовским доцентом. Без этого ученого звания, утвержденного ВАК, вообще нельзя стать профессором. Мухетдинов таковым не является. Видимо, Санкт-Петербургский университет настолько снизил требования к сотрудникам, которые занимают должности профессоров, что могут принимать на работу кого угодно. Грустная, грустная картина. Всё это не повышает ни на сколько авторитета Санкт-Петербургского университета и Восточного факультета, в частности. В абсолютном большинстве российских государственных вузов (мы же говорим не о шарашкиных конторах из числа коммерческих частных вузах) требования к профессорам в разы выше, чем в СПбГУ. Соответственно, эти вопросы надо задать ректору СПбГУ: почему у вас так? И к декану Восточного факультета тоже надо задать этот вопрос.

Обычно написание докторской диссертации у любого ученого занимает не просто многие годы, а нередко и десятилетия. А тут мы видим, судя по опубликованным статьям Мухетдинова по теме докторской, что приступил он к этому в 2022 году. Его кандидатская по тематике никак не связана с докторской, чтобы ее можно было считать продолжением кандидатской. В 2022 году он уже представил текст докторской диссертации на защиту. Еще требуется к защите докторских диссертаций от соискателя написать не менее 2-х монографий по теме диссертации. У Мухетдинова этого нет. Но нас волнует скорость, с которой он написал свою докторскую: за 4 года! И это при том, что у человека крайне плотный график основной работы, многочисленные поездки по России и по зарубежным странам. Как такое возможно? Нет ли тут «литературных негров», которым поручили написать за него и статьи, и саму докторскую?

Если человек сам пишет докторскую, то это многолетний кропотливый интеллектуальный труд. Надо просиживать месяцами в библиотеках, долго и упорно заниматься этим, просиживая дома за письменной работой, обложившись книгами. Тут на многочисленные поездки времени не остается, нужно на какое-то время просто отрешиться от всей рабочей суеты, сконцентрировавшись только на написании докторской. Это требует длительной усидчивости и терпения. Поэтому у многих на это уходят иногда десять и более лет. А тут человек бац и рождает докторскую за пару лет, да еще по ее тематике он за один 2022 год написал восемь статей. Такими стахановскими методами написать возможно только при условии, что больше ничем не занимаешься. Если ты, конечно, пишешь докторскую сам. А вот если ты занимаешь руководящий пост, постоянно разъезжаешь по стране и миру с деловыми поездками, занимаешься организацией съездов, конференций и пленумов, еще редактируешь научный журнал и не один, редактируешь сборники, то тут, как ни крути, но без «литературного негра» не обойтись. В Интернете даже звучали имена того, кто был, так сказать, литературным секретарем Дамира Мухетдинова. Может быть последний сам даст интервью, как он сам сумел за столь короткий срок написать свою докторскую. Она слабая, но даже слабую работу надо уметь написать, а для этого нужно время. При плотном графике Мухетдинова, постоянно разъезжая между Москвой, Нижний Новгородом и Санкт-Петербургом, сделать это за четыре года нереально.

Будет смешно, если потом выяснится, что этим «литературным неграм» потом еще не заплатят гонорара за их услуги.

Предшественник Мухетдинова на посту ректора Московского исламского института Дамир Хайретдинов защищаться хотел в ВАКовском диссовете. И все требуемые к его докторской ВАКовские статьи (а это 15-ть штук) написал за год: фантастика, достойная Книги рекордов Гиннесса! Тут, кстати, не обошлось без мухлежа со стороны Хайретдинова: он три статьи опубликовал не в ВАКовском журнале, но выдал их за ВАКовские. Мошенничество тут же раскрылось. Правда, защита не состоялась, для него всё закончилось большим публичным позором. Видимо, учтя этот горький опыт, Мухетдинов решил не защищаться в ВАКовском диссовете, а вот в таком, какой был создан в СПбГУ под него. И прокатило!

Я уж промолчу, что оба, и Хайретдинов, и Мухетдинов ранее промышляли плагиатом, публикуя в своих работах куски из текстов других авторов. Этот факт вскрылся, был скандал. Но им сходило это с рук. Такие теперь доктора исламской теологии в России.

С защитой докторской диссертации есть также целая череда грубейших процессуальных нарушений. Начать можно с того, что руководство СПбГУ само нарушило все допустимые сроки с его защитой. Объясните, пожалуйста, почему оно, на Ваш взгляд, это допустило? Это же серьезный удар по имиджу вуза, который получил право самому присваивать ученые степени: нарушай сроки – все равно защитишься. Получается, что, допустив такое нарушение, руководство СПбГУ одобряет такую практику в стенах своего вуза.

Получается именно так. Деградация российской науки, как мы видим, начинается не в провинции, а в столицах. Если такой пример показывает старейший государственный вуз в северной столице, то как мы тогда может ожидать повышение планки требований у региональных вузов.

Тем не менее, Мухетдинов, несмотря на все озвученные Вами замечания, будет считаться доктором исламской теологии. Диплом ему вручат (кстати, как происходит эта процедура? Он ведь не в ВАКовском диссовете защищался), а что дальше будет?

Начнем с того, что у Дамира Мухетдинова это не первый диплом доктора. Сейчас об этом мало уже упоминается, но в свое время он приобрел себе такой диплом у одной мутной организации под громким названием «Международный университет фундаментальных исследований», возглавляемый выходцами из Шри-Ланки, которые торгуют дипломами типа Оксфордского университета. Мухетдинов купил (сумма не называется) диплом «доктора философии» в сфере исламских исследований в 2022 году. Но сами понимаете, этот диплом как диплом академика РАЕН. Приятно повесить его на стену в кабинете, можно на визитке указать, что тыPhD, но серьезные люди над этим только посмеются. Как раз над Мухетдиновым и стали все смеяться. Поэтому ему и потребовалось стать доктором если не ВАК, то хотя бы СПбГУ. Теперь он дважды доктор. Непонятно, каким он больше гордиться дипломом: Оксфордского университета или Санкт-Петербургского, какой для него больше котируется. Видимо, мы еще увидим торжественное вручение диплома доктора исламской теологии СПбГУ точно также, как вручали диплом доктора философии в сфере исламских исследований липового Оксфордского университета. А может не будут вручать, поскольку сейчас вторая волна пандемии коронавируса и просто вышлют по почте в ДУМ РФ.

Вам не кажется странным, что на защиту докторской диссертации по исламской теологии в члены Диссовета не включили ни одного мусульманина? Ведь есть в России доктора наук, мусульмане по вероисповеданию.

Очень справедливый вопрос. Могли бы пригласить Тауфика Ибрагима, Айслу Юнусову, Вахита Акаева, Рафика Мухаметшина, Рената Беккина, Рината Набиева и других, но отчего-то не посчитали нужным позвать. Это, конечно, дело Санкт-Петербургского университета, но я бы для хотя бы минимального представительства мусульман в члены Диссовета по исламской теологии включил обязательно. А то выглядит со стороны, что немусульмане (часть православных, часть без выраженного вероисповедания) решают, кому присуждать докторскую степень по исламской теологии. Вот существует Диссовет по православной теологии, и там членами являются как православные, так и светские ученые. И Диссовет по православной теологии не будет принимать к защите диссертации по исламской теологии не потому, что диссертация по теологии ислама, а потому что среди членов диссовета нет мусульман вообще. И это правильно. А в Санкт-Петербургском университете по исламской теологии ученые степени присуждают немусульмане. Я так полагаю, что они эту же степень по исламской теологии могут вручить и немусульманину. Раз уж пробивать дно, то делать это надо до конца.

Что Мухетдинову самому дает эта корочка диплома доктора исламской теологии СПбГУ?

Формально это дает ему надбавку к зарплате только в СПбГУ, в других вузах эта докторская степень ничего не дает, ее могут не признавать. На визитке может указать, что он не только «доктор философии» в сфере исламских исследований Оксфордского университета, но и доктор исламской теологии СПбГУ.

А как Вы считаете, какие у Мухетдинова планы дальше? Ведь ему удалось реанимировать Московский исламский институт, который до этого он угробил.

Во-первых, он незаконно занимает пост ректора Московского исламского института. Мы опять сталкиваемся с тем, что люди напрочь не читают основополагающие документы своего вуза, которые сами же принимали. В уставе Московского исламского института чётко прописано, что ректором может быть только ВАКовский доцент. Если таковым не являешься, то тогда только в течение года можно быть и.о. ректора. Но только года. Дамир Мухетдинов ВАКовским доцентом никогда не являлся. Как этот человек в нарушение устава стал ректором МИИ, мне непонятно. Почему не обращает внимания Рособрнадзор на это грубейшее нарушение, тоже неясно. Там может пандусов в МИИ не хватать, нужного количество преподавателей, но то, что ректором стал человек, неимеющий ученого звания доцента, присужденного ВАК, это разве не повод закрыть МИИ? И это требование прописано в уставах всех вузов страны. Вот в Московском государственном лингвистическом университете, где я работаю, был и.о. ректора человек, который не был ВАКовским доцентом, и через год он покинул свой пост. В МИИ на эти свои же уставные требования откровенно плюнули, ни Дамир Хайретдинов, ни Дамир Мухетдинов ВАКовскими доцентами не являлись и не являются, а Рособрнадзор на это не обращал и не обращает внимания. Поэтому то, что будет дальше с МИИ при таком отношении к уставу, неясно: его будущее видится туманным. Там и так принимали стобалльников по сумме всех экзаменов ЕГЭ, людей вообще без законченного среднего образования, как это бывало не раз, в этом учебном году, может быть, задним числом они наберут студентов, но при таком отношении Московский исламский институт можно смело считать шарашкиной конторой. У нас в России переизбыток исламских вузов в России, и Московский исламский институт вообще никогда не считался престижным или значимым для развития исламского образования в России. Скандалами он выделялся, а единственный его плюс, что он в Москве находится. Но толпы абитуриентов туда не идут. Правда, под него удобно деньги получать и списывать, требовать строительства рядом с ним мечети. Собственно, для этих целей он и нужен ДУМ РФ. Теперь этот вуз возглавляет доктор исламской теологии СПбГУ, неВАковский доцент, что противоречит его же уставу.

Есть противоречивая информация, что Мухетдинов, став доктором исламской теологии, будет претендовать на пост ректора Болгарской исламской академии?

Во-первых, это не ему решать, этот вопрос в компетенции Администрации Президента РФ. Во-вторых, если даже такое произойдет, то могу сказать стопроцентно, что Мухетдинов угробит Болгарскую исламскую академию: у него есть большой опыт по уничтожению исламских вузов в Нижнем Новгороде и Москве, так что к этому тогда добиваться и уничтожение еще Болгарской исламской академии, если он ее возглавит. Наконец, в-третьих, там ведь в Болгаре надо работать безвылазно, постоянно пребывая на рабочем месте. А Мухетдинов, занимая куча постов и в ДУМ РФ в Москве, и в Санкт-Петербурге, где он числится мухтасибом и профессором СПбГУ, и что-то там еще в Нижнем Новгороде возглавляет, будет редко сидеть в своем рабочем кабинете ректора БИА, который он, повторюсь, никогда не станет. Кому нужен такой ректор, который на своем рабочем месте появляется раз в месяц? Никому.

Последний вопрос: какие последствия будет иметь защита докторской диссертации Мухетдиновым для исламской теологии в России в целом?

Знаете, есть значительная часть российского общества, в том числе и среди научной интеллигенции, которая крайне критична относится к тому, что теологию признали научной дисциплине на государственном уровне. Одна из причин критики заключалось в том, что теологию попытаются оседлать разного рода проходимцы, авантюристы, которым будет выгоден для своих коммерческих целей статус теолога. С учетом того, как проходила защита первой докторской по исламской теологии и того, что за персона стала обладателем впервые в истории России докторской степенью по этой дисциплине, то повод для критики появится основательный: вот, будут говорить критики, посмотрите, как присуждаются докторские степени по теологии ислама в стране, посмотрите и что за фигуры теперь именуются исламскими теологами. Исламская теология в России слишком молода, и за ее развитием особенно теперь печально будет наблюдать. С такими докторами и с такой практикой защиты диссертаций исламская теология будет оставаться предметом насмешек и язвительной критики, на что возразить будет нечего.