Языковая картина мира психолингвистика

Психолингвистика, наука о закономерностях порождения и восприятия речевых высказываний. Возникла в 50-х гг. 19 в. как реакция на появление практических задач, для решения которых оказался недостаточным аппарат лингвистики и традиционной психологии (социальное воздействие при помощи речи, инженерно-психологические задачи, интенсификация обучения неродному языку и т.п.).

В СССР П. возникла в 60-х гг. на базе советской психологической школы Л. С. Выготского и лингвистической традиции, идущей от Л. В. Щербы. Советская П. (иногда называемая также теорией речевой деятельности) рассматривает речь как один из видов целенаправленной деятельности человека, подчиняющейся общим закономерностям организации деятельности. Основные направления исследования — модели грамматического порождения высказываний (А. А. Леонтьев, Т. В. Рябова, И. А. Зимняя, Е. М. Верещагин), механизмы восприятия и понимания семантической стороны речи, а также вообще закономерности семантической организации языковой способности человека (А. А. Брудный, А. П. Клименко и др.); вероятностная организация восприятия речи (P. М. Фрумкина и др.). Интенсивно разрабатываются проблемы психологии общения, закономерностей строения цельного и связного текста. Основные области практического применения — обучение иностранному языку, инженерная и космическая психология, детская речь, проблемы речевого воздействия (радио, ораторская речь и т.д.).

В зарубежной П. представлено несколько направлений: а) необихевиористическое (см. Необихевиоризм), лидером которого в США является Ч. Осгуд; б) основанное на теории порождающих грамматик Н. Хомского и возглавляемое американским психологом Дж. Миллером; в) направление, ответвившееся от предыдущего и стремящееся к синтезу достижений — миллеровской П. и классической европейской психологии — Р. Румметвейт (Норвегия), Дж. Флорес д ‘Арке (Италия), В. Левелт (Нидерланды), Дж. Мортон (Англия). П. интенсивно развивается также в Канаде, ФРГ, Австрии, Японии. Позицию, во многом близкую к советской П., занимают учёные ГДР, Румынии (Т. Слама-Казаку), Чехословакии и др. социалистических стран.

Эксперимент, традиционно считающийся самым объективным исследовательским методом,в психолингвистике имеет свою специфику. В психолингвистике доля прямых экспериментальных методик (когда регистрируемые изменения непосредственно отображают исследуемый феномен), невелика.

Кроме того, в психолингвистики широко применяются разнообразные ассоциативные методики.

При использовании как прямых, так и косвенных методик возникает проблема интерпретации результата.

Лингвистический эксперимент, применяемый и в психолингвистике, разработал Л.В. Щерба. Для разграничения лингвистического и психолингвистического экспериментов необходимо определить, какая именно модель проверяется. Если это модель языкового стандарта, то эксперимент лингвистический. Если же экспериментальным способом проверяется достоверность модели языковой способности или речевой деятельности, то это психолингвистический эксперимент.

От вышеописанных отличается формирующий эксперимент, при котором изучается не функционирование определенной языковой способности, а ее формирование.

Примечательно, что наблюдается некоторый разрыв между психолингвистическими теориями, нацеленными на описание того, как мы говорим и понимаем речь, и по необходимости упрощенными попытками экспериментальной проверки этих теорий, т.к. живой язык всегда оказывается неизмеримо сложнее и не укладывается в какие-либо строгие универсальные рамки.

Концептуальный анализ используется для описания языковой картины мира. ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА, исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности. Понятие языковой картины мира восходит к идеям В. фон Гумбольдта и неогумбольдтианцев (Вайсгербер и др.) о внутренней форме языка, с одной стороны, и к идеям американской этнолингвистики, в частности так называемой гипотезе лингвистической относительности Сепира – Уорфа, – с другой.

Психологическое направление в языкознании возникло как реакция на учения представителей натуралистического и логического направлений. Его истоки мы находим в концепции В. Гумбольдта, который подчеркнул активный и семантической характер речевой деятельности. Связь мыслительной деятельности с психологией речи характерна для всех школ лингвистического психологизма. Однако на протяжении более чем 100-летнего развития возникли различные аспекты психологии речи и учения о деятельности и речевом поведении.

Основателем психологического направления считается Гайман Штейнталь (1823-1899). Главными его работами являются: «Классификация языков как развитие языковой идеи» (1850), «Происхождение языка» (1851), «Грамматика, логика и психология» (1855), «Характеристика важнейших типов языкового строя» (1860). Более подробно концепция Штейнталя будет рассмотрена ниже.

Социальный характер речевой деятельности подчеркнули Бодуэн де Куртенэ и де Соссюр. В этих же концепциях существенным признавалось различие индивидуально-лексического и социально-грамматического, ассоциативных и линейных связей. Психологические школы конца ХIX – первой трети ХХ вв. обсуждали также проблему языка и речи, языковых функций, структурности языка и речевой деятельности.

Функционально-структурный аспект лингвистического психологизма отразился в работах А. Марти («Исследования к обоснованию всеобщей грамматики и философии языка», 1908), А. Гардинера («Теория речи и языка, 1932), К. Бюлера («Теория языка», 1934). Однако психологические идеи используются для обоснования разных школ и направлений лингвистики, причем психологизм в понимании речевой деятельности сочетается с идеями символической логики в понимании структуры языка и приемов лингвистического анализа.

Психологические компоненты обнаруживаются в учениях разных школ структурализма, в теориях этнолингвистики и семиотики. Оживление и обособление собственно психологического направления связано с возникновением психолингвистики. Так, в 1954 году в городе Блумингтоне был созван семинар психологов и лингвистов США; в 1957 году Ч. Осгуд издал книгу «Измерения значения», а в 1961 году С. Сапорта – хрестоматию важнейших психолингвистических работ «Психолингвистика».

Семантико-психологическое рассмотрение речевой деятельности, структуры речевого акта, ситуации речи и контекста стало предметом изучения во многих странах. Так, в России этой проблематикой, по словам Кодухова В.И. занимались Л.В. Щерба и Л.С. Выготский; на время написания данной книги группу психолингвистики возглавлял А.А. Леонтьев («Психолингвстика», 1967; «Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания», 1969, и «Язык, речь, речевая деятельность», 1960). В Англии контекст ситуации, ситуацию речи и речевой контекст изучает школа Фёрса – Холидея. В Японии есть школа «языкового существования»; она ставит целью изучение языка в соединении с деятельностью человека, что предполагает исследование языкового акта и устной речи.

Так, понимание речевой деятельности как психофизического акта и способности говорящего в значительной степени признает физиологическую основу речи. Еще Томсон подчеркивал, что «настоящее» понятие языка состоит в том, что «язык является лишь по временам, когда мы говорим или слушаем, физиологической деятельностью нашего организма совместно с психической; а во всякое время язык существует в нас в виде известной психической и физиологической способности» (Кодухов В.И. Общее языкознание. М., 1974 г., с.43).

Основными школами лингвистического психологизма являются этнолингвистика и психологическая социология языка, семантический психологизм и психологический структурализм, психология речи и психолингвистика.

Дайте характеристику каждому персонажу квазисказки (вне­шний вид: рост, размер, цвет / окраска и т.д.; характер).

1 5. Нарисуйте портрет персонажей либо отразите в рисунке сюжет сказки.

Квазисказка «ПУСЬКИ БЯТЫЕ» Сяпала Калуша по напушке и увазила бутявку. И волит:

— Калушата, калушаточки! Бутявка! Калушата присяпали и бутявку стрямкали. И подудонились.

А Калуша волит:

— Оёё, оёё! Бутявка-то некузявая! Калушата бутявку вычучили.

Бутявка вздребезнулась, сопритюкнулась и усяпала с напушки. А Калуша волит:

— Бутявок не трямкают. Бутявок не трямкают. Бутявки дюбые и зюмо-зюмо некузявые. От бутявок дудонятся.

А бутявка волит за напушкой:

— Калушата подудонились! Калушата подудонились! Зюмо некузя-вые! Пуськи бятые!

1. Баранов, А. Н. Путеводитель по дискурсивным словам рус­ского языка / А.Н. Баранов, В.А. Плунгян, Е.В. Рахилина, С.В. Код-засов. — М., 1993.

3. Ван Дейк, Т.А. Язык. Познание. Коммуникация / Т.А. Ван

Дейк. — М., 1 989.

4. Демьянков, В.З. Словарь англо-русских терминов по приклад­ной лингвистике и автоматической переработке текста / В.З. Демьян­ков. — Вып. 2. — М., 1982.

5. Красных, В.В. Виртуальная реальность или реальная вир­туальность? Человек. Сознание. Коммуникация / В.В. Красных. —

М., 1 998.

6. Макаров, М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в ма- лой группе / М.Л. Макаров. — Тверь, 1990.

7. Пиз, А. Язык телодвижений / А. Пиз. — С-Пб., 2000.

8. Розеншток-Хюсси, О. Речь и действительность / О. Розен- шток-Хюсси. — М., 1994.

9. Фоли, Д. Энциклопедия знаков и символов / Д. Фоли. — М., 1997.

Аёааа 12. ЙЮЁАЁ0ГА13 ТЙЁ0 1ЁЁГААЁЙОЁЕА

1. Предмет и задачи социальной ПЛ.

2. Основные подходы к определению языковой компетенции в со- временной психолингвистике.

3. Структура языковой личности.

4. Языковая картина мира.

1. ГбааТаб ё дааа-ё ПТбёаёиГТё ГЁ

До сих пор мы вели речь о речевой деятельности и языковом сознании вообще, имея в виду некоторого прежде всего здорового усредненного носителя языка. Такое обобщение позволяет выявить и описать универсальные законы порождения, восприятия и пони­мания речи, которым подчиняются все говорящие. Однако ограни­читься исследованием общих свойств языковой личности ПЛ не вправе: абстрактный психологизм уводит ее от понимания приро­ды реальной коммуникации людей. А между тем люди отличаются друг от друга, и в том числе — в своих речевых поступках. Родных и близких мы узнаем по голосу, даже когда общаемся с ними по теле­фону. Внимательно вслушиваясь в речь незнакомого человека-со­беседника, наблюдая его в разных коммуникативных ситуациях, мы можем составить портрет языковой личности. Речь человека — его визитная карточка. Она несет в себе информацию о самых различ­ных чертах личности говорящего: о его происхождении, возрасте, профессии, образовании, интеллекте и т.д. Языковая личность про­являет себя в речевом поведении. Содержание термина «речевое поведение» шире понятия «речевая деятельность», ибо он вклю­чает в себя и помимовольные (термин Е.Д. Поливанова) коммуни­кативные действия и реакции говорящего / пишущего.

Таким образом, предметом социальной ПЛ является речевое поведения языковой личности.

Изучение языковой личности предполагает рассмотрение каж­дого носителя языка в качестве уникального объекта рассмотрения. Однако в реальной речевом поведении мы постоянно сталкиваем­ся с трудностями в определении особенностей речевой манеры кон­кретного человека.

Претендуя на языковую исключительность, люди в сходных ком -муникативных ситуациях часто ведут себя поразительно одинаково. Это связано и с тем, что говорящие в каждый момент своей речевой биографии демонстрируют особенности группового речевого пове­дения. Носитель языка как бы фокусирует в себе черты коллектив­ных языковых личностей. Он может, к примеру, одновременно выс­тупить как языковая личность горожанина, языковая личность сту­дента, языковая личность двадцатилетней девушки или юноши и т.п. «Человек говорящий» предстает в виде многогранного, многоплано­вого объекта исследования, неповторимость которого определяется уникальной комбинацией социально-психологических характерис­тик. Потому исследование языковой личности прежде всего нужда­ется в выделении оснований для классификации, в выделении типов и разновидностей речевого поведения людей.

Намеченный круг проблем составляет содержание одной из частных ПЛ — социальной ПЛ.

Давайте определим, исходя из вышеизложенного, каковы за­дачи социальной ПЛ:

1. Определение типов языковой личности.

2. Проявление языковой личности через факторы пола, возра- ста, социального статуса, интеллекта и т.п.

3. Изучение языковой личности в определенной культурной среде.

4. Исследование различий в речевом поведении представите- лей разных культур.

Е.Д. Божович выделяет следующие основные подходы к оп­ределению языковой компетенции в современной психолингви­стике:

— всеобъемлющее знание о языке «идеального говорящего-слу­шающего» (Н. Хомский), противоставлявший данный конструкт «использованию языка», т.е. реальной речи в реальных ситуациях;

— «реальное знание языка» (в противовес его лингвистическо­му описанию) всем сообществом, использующим данный язык и каждым индивидом, в основе которого лежит индивидуальная дол­говременная память и «коллективная память» (постоянно взаимо­действующие индивидуальные памяти) (И.Н. Горелов);

— способность к программированию, реализации и контролю высказывания (А.А. Леонтьев), реализуемая на основе опыта как речевой, так и предметной (А.Н. Леонтьев), образной, наглядной деятельности для формирования т.н. «предметно-изобразительно­го кода» (Н.И. Жинкин);

— система действий с языковым материалом — понимания со­держания высказываний, их грамотное самостоятельное построе­ние, определение тождества и различия, грамматической и семан­тической корректности отдельных высказываний (Ю.Д. Апресян);

— система основных видов речевой деятельности — слушания, говорения, чтения, письма (И.А. Зимняя).

Собственный подход Е. Д. Божович состоит в выделении двух основных компонентов языковой компетенции: знания о языке и ре­чевого опыта. Производным от их взаимодействия является «чув­ство языка». Предпосылки формирования языковой компетенции автор видит еще в доречевых этапах развития ребенка, а собственно развитие данной психологической системы начинается в дошколь­ном детстве, в период «спонтанного» овладения языком как сред­ством общения и познания, последующее же развитие происходит при изменении связей между данными речевого опыта, накопление которого продолжается при систематическом обучении в школе.

3. Йбббёббба удйёТаТё ёё-нТпбё

Ю.Н. Караулов под языковой личностью понимал совокупность способностей и характеристик человека, обуславливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются:

1)степенью структурно-языковой сложности;

2)глубиной и точностью отражения действительности;

3)определенной целевой направленностью.

В этом определении соединены способности человека с осо­бенностями порождаемых им текстов.

Структура языковой личности представляется состоящей из трех уровней:

1)вербально-семантического, предполагающего для носителя нормальное владение естественным языком, а для исследователя -традиционное описание формальных средств выражения опреде­ленных значений;

2)когнитивного, единицами которого являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой индивидуальности в более или менее упорядоченную, более или менее систематизиро­ванную «картину мира», отражающую иерархию ценностей. Ког­нитивный уровень устройства языковой личности и ее анализа пред­полагает расширение значения и переход к знаниям, а значить, ох­ватывает интеллектуальную сферу личности, давая исследователю выход через язык, через процессы говорения и понимания — к зна­нию, сознанию, процессам познания человека;

3) прагматического, заключающего цели, мотивы, интересы, установки и интенциональности. Этот уровень обеспечивает в ана­лизе языковой личности закономерный и обусловленный переход от оценок ее речевой деятельности к осмыслению реальной дея­тельности в мире.

При таком представлении структуры языковой личности и со­ответственно задач исследователя, воссоздающего эту структуру методами психолингвистического анализа, естественно может воз­никнуть вопрос, а не превышает ли свои возможности языковед, когда вторгается столь глубоко в сферы психологического интере­са: ведь в приведенной характеристике, особенно двух последних уровней, содержатся в основном относимые к психологии катего­рии и объекты? Да, это верно психологический аспект в изучении языковой личности представлен очень сильно, он пронизывает не только два последние — когнитивный и прагматический уровни, -но и первый поскольку основывается на заимствованных из психо­логии идеях его организации в виде асоциально- вербальной сети.

Но и в то же время психологическая глубина представления языковой личности лингвистическими средствами не идет ни в ка­кое сравнение с глубиной представления личности в психологии. Перефразируя крылатое выражение, можно сказать, что лингвист, обращаясь к языковой личности, оставляет вне поля своего внима­ния важнейшие с психологических позиций аспекты личности, рас­крывающие ее именно не как собирательное представление о чело­веке, а как конкретную индивидуальность.

Также важной стороной языковой личности является созна­ние и самосознание. Языковое сознание индивидуально по своей природе, но может иметь и типовые формы, соотносимые с типами культуры.

В самом выборе языковой личности в качестве объекта линг-во-психологических черт заложена потребность комплексного под­хода к ее анализу, возможность и необходимость выявления на базе дискурса не только ее психологических черт, но и философско-ми-ровоззренческих предпосылок, этнонациональных особенностей, социальных характеристик, историко-культурных истоков.

Все, что было сказано о языковой личности до сих пор, дает основания трактовать ее не только как часть объемного и много­гранного понимания личности в психолингвистике, не как еще один из ракурсов ее изучения, наряду, например, с «юридической», «эко­номической», «этической» и т.п. «личностью», а как вид полноцен­ного представления личности, вмещающий в себя и психический, и социальный, и этический и другие компоненты, но и преломлен­ные через ее язык, ее дискурс.

4. Вдйё1аау ёаббёГа Тёба

Отражая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует в слове результаты познания. Языковая картина мира дополняет объективные знания о реальности. Совокупность этих знаний, запечатленных в языковой форме, представляет собой то, что в различных концепциях называется то как «языковой проме­жуточный мир», то как «языковая репрезентация мира», то как «язы­ковая модель мира», то как «языковая картина мира».

Понятие картины мира (в том числе и языковой) строится на изучении представлений человека о мире. Мир — это человек и среда в их взаимодействии, а картина мира — результат переработки информации о среде и человеке. Если образ мира представляет собой нерасчлененную целостность, то картина мира — это разноуровневая совокупность знаний о мире и отношений к его объектам. Образ мира недоступен прямым рефлексиям, его открытие «для себя» может лишь переживаться специфическим образом. Картина мира, хотя и не осознается, как правило, «обыденным» сознанием, но может быть отрефлектирована и выражена вербально и (или) образно. А.К. Каменский языковую картину мира в обобщенной форме представлял как «логико-словесное образование, состоящее из логического (концептуального) и языковой (словесной) модели действительности».

Между картиной мира как отражением реального мира, и языковой картиной мира как фиксацией этого отражения, существуют сложные отношения. Картина мира может быть представлена с помощью пространственных (верх-низ, правый-левый, далекий-близкий, восток-запад), временных (день-ночь, зима-лето), количественных, этических и других параметров. На ее формирование влияют язык, природа и ландшафт, воспитание, обучение и др. социальные факторы, традиция и т.п. Языковая картина мира не стоит в ряду со специальными картинами мира (химической, физической и др.), она им предшествует и формирует их, потому что человек способен понимать мир и самого себя благодаря языку, в котором закрепляется общественно-исторический опыт — как общечеловеческий, так и национальный. Последний и определяет специфические особенности языка на всех его уровнях. В силу специфики языка в сознании его носителей возникает определенная языковая картина мира, сквозь которую человек видит мир.

Для человека как носителя любого языка реальный мир (материальный и физический) существует в виде:

1) самой реальной действительности;

2) первой сигнальной системы (уровень чувственного восприятия действительности);

3) второй сигнальной (вербальная) системы действительности, которую И.П. Павлов назвал собственно человеческой системой действительности.

Этим трем уровням восприятия и представления реальной действительности соответствуют: представления (бытийное или научное) общей картины (модели) мира, субъективные представления мира, объективированная с помощью языка картины мира.

Языковая картина мира формирует тип отношения человека к миру (природе, животным, самому себе как элементу мира). Она задает нормы поведения человека в мире, определяет его отноше­ние к миру. По мнению Д. Апресяна, каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации («кон­цептуализации») мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную фи­лософию, которая навязывается в качестве обязательной всем но­сителям языка.

Таким образом, роль языка состоит не только в передаче сооб­щения, но «в первую очередь, во внутренней организации того, что подлежит сообщению». Возникает как бы пространство значений (в терминологии А.Н. Леонтьева), т.е. закрепленные в языке знания о мире, куда непременно вплетается национально-культурный опыт конкретной языковой общности. Формируется мир говорящих на данном языке, т.е. языковая картина мира как совокупность знаний о мире, запечатленных в лексике, фразеологии, грамматике.

Картина мира выполняет две базисные функции — интерпрета-тивную (осуществляет видение мира) и вытекающую из нее регуля­тивную (служит ориентиром в мире, является универсальным ори­ентиром человеческой жизнедеятельности). Без картины мира как глобального образа мира не могла бы осуществиться во всей полно­те жизнедеятельность человека как биосоциального существа. Без картины мира невозможным оказалось бы человеческое общение и взаимопонимание. Следует различать две картины мира — концепту­альную и языковую. Концептуальная картина мира богаче языковой, поскольку в ее образовании, по всей видимости, участвуют различ­ные типы мышления. Несмотря на различия, обе картины мира меж­ду собой связаны. Язык не мог бы выполнять роль средства обще­ния, если он не был бы связан с концептуальной картиной мира. Это означивание выражается обычно в создании слов и средств связи между словами и предложениями. Язык объясняет содержание кон­цептуальной картины мира, связывая в речи между собой слова.

Языковая картина мира (ЯКМ) состоит из слов, словосочетаний, предложений и их комбинаций. Их информационное ядро составляет логическое содержание, которое выступает в одних случаях в виде лек-сико-предметного смысла слов и словосочетаний, в других — сужде­ний и их сочетаний. Поэтому логическая и языковая модели мира в основном совпадают, однако остается еще периферийные, несовпада­ющие, которые придает специфический оттенок языковой картине мира, сообщает собственно языковую информацию.

ЯКМ содержит два вида информации:

а) информацию, носителем которой является язык, но по гене­зису и содержанию — она логическая (это та часть картины мира, которая полностью покрывается логической моделью), она тради­ционно рассматривается в философии, логике, языкознании при анализе проблемы зыка и мышления;

б) информацию, которая находится за пределами логической модели, по генезису и содержанию она является сугубо языковой. Языковые средства несут дополнительную информацию. На пер­вый план здесь выступает информативное содержание слова, его лексико-предметное значение. Оно в основном совпадает с поняти­ем, выраженным данным словом, но здесь есть и различие. Поня­тие — это логическая категория, а лексико-предметное значение -категория лингвистики. Лексико-предметное значение слова наце­лено на предмет через призму определенного языка.

Термин языковая картина мира — это не более чем метафо­ра, ибо в реальности специфические особенности национального языка, в которых зафиксирован уникальный общественно-истори­ческий опыт определенной национальной общности людей, созда­ют для носителей этого языка не какую-то иную, неповторимую картину мира, отличную от объективно существующей, а лишь спе­цифическую «окраску» этого мира, обусловленную национальной значимостью предметов, явлений, процессов, избирательным от­ношением к ним, которое порождается спецификой деятельности, образа жизни и национальной культуры данного народа.

Интерес к языковой картине мира обнаруживается еще в рабо­тах В. Гумбольдта, который писал, что «различные языки являют­ся для нации органами их оригинального мышления и восприя­тия». К концу 20-го века появилось много работ, посвященных дан­ной проблеме — работы Г.А. Брутяна, С.А. Васильева, Г.В. Колшан-ского, Н.И. Сукаленко, М. Блэка, Д. Хаймса, коллективная моно­графия «Человеческий фактор в языке. Язык и картина мира» (1988) и др. Возросший интерес к этой проблеме связан с когнитивными исследованиями последних лет, в рамках которых делаются попыт­ки связать теорию языковых гештальтов с теорией фреймов как структур знания. Своеобразие «конструируемой» картины мира определяется тем, что в ней опредмечивается индивидуальный, груп­повой и национальный (этнический) вербальный и невербальный опыт. Картина мира, которую можно назвать знанием о мире, ле­жит в основе индивидуального и общественного сознания. Она не есть простой выбор «фотографий» предметов, процессов, свойств и т.п., ибо включает в себя не только отраженные объекты, но и позицию отражающего субъекта, его отношение к этим объектам, причем позиция субъекта — такая же реальность, как и сами объек­ты. Более того, поскольку отражение мира человеком не пассивное, а деятельностное, отношение к объектам не только порождается этими объектами, но и способно изменить их (через деятельность). Отсюда следует естественность того, что система социально-типич­ных позиций, отношений, оценок находит знаковое отображение в системе национального языка и принимает участие в конструиро­вании языковой картины мира. Например, русское выражение ког­да рак на горе свистнет соответствует английскому когда свиньи полетят, киргизскому — когда хвост ишака коснется земли и т.д.

Свойственный языку способ концептуализации мира отчасти универсален, отчасти национально- специфичен. Существуют на­циональные языки, специфика которых, равно как и специфика национального сознания, обусловлена специфическим содержани­ем и способами деятельности, образом жизни, условиями природ­ной и социальной среды, материальной и духовной культурой, что фиксируется на различных уровнях языка. Следовательно, нацио­нальные языки как «орудия» не создают для их носителей субъек­тивную картину мира, а лишь влияют на ее специфику в знаковом отражении. Язык лишь направляет способность специфического видения и понимания мира.

Н.Ю. Шведова выделяет, например, в русском языке 20 общих смысловых категорий: одушевленность, действие, состояние, пред­мет, место, время и др. Эти категории формируют смысловой кар­кас языка. Это и есть наиболее абстрактный уровень языковой кар­тины мира. Но существуют и наиболее специфические для каждого народа образно-ассоциативные механизмы переосмысления исход­ных значений во вторичной номинации. Например, собака ассоци­ируется (наряду с отрицательными явлениями) с верностью, пре­данностью, неприхотливостью, что нашло отражение во фразеоло­гизмах собачья преданность, собачья жизнь и др., у киргизов (со­бака) бранное слово, приблизительно равное русскому свинья. Рус­ское свинья является символом а) грязи, б) неблагодарности, в) не­воспитанности. Для англичан р1§ означает обжору; для киргизов, казахов, узбеков и др. мусульманских народов сюда добавляется коннотация чисто религиозного плана, в результате чего чочко (сви­нья) становится резко бранным словом, во вьетнамской же картине мира свинья — символ глупости. Таким образом, слова собака, сви­нья коннотируют у разных народов различные признаки, что сви­детельствует о специфичности, индивидуальности образного мыш­ления у этих народов влияющего на формирование их картин мира.

Из данных примеров видно, что для каждого языка, для каж­дой культуры характерно возникновение специфических со-значе­ний-коннотаций.

Таким образом, именно в содержательной стороне языка (в меньшей степени в грамматике) явлена картина мира данного эт­носа, которая является фундаментом всех культурных стереотипов. Ее анализ помогает понять, чем отличаются национальные культу­ры, как они дополняют друг друга на уровне мировой культуры.

АТГбТпй ё даааГёу аёу ТапбжааГёу

1.Что является предметом изучения социальной ПЛ?

2.Как соотносятся понятия «речевое поведение» и «речевая деятельность»?

3.Определите задачи социальной ПЛ.

4.Каковы дифференцирующие признаки основных подходов к определению языковой компетенции в современной психолинг­вистике? Аргументируйте свой ответ.

5.Какие типы языковых личностей выделяют в ПЛ?

6.Опишите структуру языковой личности.

7.Приведите примеры, демонстрирующие проявление каждо­го уровня структуры языковой личности.

8.М. Хайдеггер писал, что при слове «картина» мы думаем прежде всего об отображении чего-либо, «картина мира, сущност-но понятая, означает не картину, изображающую мир, а мир, поня­тый как картина». Согласны ли вы с мнением Хайдеггера? Обо­снуйте свой ответ.

9.Сопоставьте несколько определений языковой картины мира и проанализируйте их оставляющие.

1 0. Какие функции реализуются ЯКМ?

11. С какой целью проводится анализ ЯКМ в ПЛ?

1. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. -1995. — № 1. — С. 37 — 67.

2. Божович, Л.И. Этапы формирования личности в онтогене­зе / Л. И. Божович // Психология личности: сб. ст. / под ред. А.Б. Орлова. — М., 2001. — С. 62-92.

3. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н.

Караулов. — М., 2007.

4. Колшанский, Г.В. Объективная картина мира в познании и языке / Г.В. Колшанский. — М., 1990.

5. Краткий словарь когнитивных терминов. / под общ. ред. Е.С. Кубряковой.) — М., 1996.

6. Леонтьев, А.Н. Человек и культура / А.Н. Леонтьев. — М., 1961.

7. Постовалова, В.И. Существует ли языковая картина мира? / В.И. Постовалова // Язык как коммуникативная деятельность челове­ка.: сб. науч. тр. МГПИИЯ. — Вып. 284. — М., 1987. — С. 65 — 72.

8. Седов, К.Ф. Типы языковых личностей и стратегии речевого поведения / К.Ф. Седов // Вопросы стилистики. — Вып. — 26. Язык и человек. — Саратов, 1 996.

9. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культуроло­ги / Э. Сепир. — М., 1993.

10.Хайдеггер, М. Время картины мира / М. Хайдеггер // Но­вая технократическая волна на западе. — М., 1986.

11.Цивьян, Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира / Т.В. Цивьян. — М., 1990.

12.Язык и личность. — М., 1989.

13.Язык и сознание: парадоксальная рациональность. — М., 1993.

Аёааа 13. 1В1АЁАШ УОПТЙЁСЛЁЁГААЁЙОЁЕЁ

1. Языковое сознание человека и национально-этнические особен­ности культуры.

2. Интеркультурные контакты. Культурный шок. Лингвистический шок. Аккультурация.

1. ВдйёТаТа пТдГаГёа -е-аёТааёа ё ГабёТГаёиГТ-убГё-е-апёёа ТпТааГГТпбё ёбёибббй

Человек живет в среде себе подобных. Люди обычно объединя­ются в группы, сообщества, государства и т.д. Причины такого объе­динения могут быть разными: единство территории, традиций, ве­роисповеданий, интересов и пр. Обитая вместе, люди вырабатыва­ют правила общежития и придерживаются их в своей повседневной жизни и деятельности. У различных социумов появляется сходство быта, поведения. Немаловажную роль в формировании социальных образований играет национальный язык. Единство социального бы­тия и быта укладывается в понятие культура. Различают материаль­ную и духовную культуру. К материальной культуре относят техни­ку, материальные ценности — то, что создает цивилизацию. К культу­ре духовной относятся прежде всего наука, искусство и литература, философия, просвещение. Кроме того, к духовной культуре относят традиции, обычаи, бытовую культуру, повседневное общение, при­вычки людей, нормы общения, мимические и жестовые коды, наци­ональные картины мира. Все это отражает специфику восприятия окружающей действительности, национальные особенности мыш­ления представителей той или иной культуры.

Такого рода национальные особенности мышления и поведе­ния находят свое проявление в языке. Язык, в свою очередь, влияет на понимание мира. В этнопсихолингвистике рассматриваются обе стороны этой проблемы.

Вот как писал о влиянии языка на мышление Эдвард Сепир: «Люди живут не только в объективном мире вещей и не только в мире общественной деятельности, как это обычно полагают; они в значительной степени находятся под влиянием того конкретного языка, который является средством общения для данного общества. «Реальный мир» в значительной степени бессознательно строится на основе языковых норм данной группы. Мы видим, слышим и воспринимаем так или иначе те или другие явления главным обра­зом благодаря тому, что языковые нормы нашего общества предпо­лагают данную форму выражения».

Таким образом, Э. Сепир считал, что язык оказывает влияние на мышление людей.

На основе идей Эдварда Сепира и Беджамина Уорфа в 30-е годы ХХ в. возникла теория лингвистической относительности. Сущность этой теории состоит в том, что структура языка опреде­ляет структуру мышления и способ познания внешнего мира.

Характер познания действительности, согласно гипотезе Се­пира — Уорфа, зависит от языка, на котором мыслит познающий субъект. Люди членят мир, организуют его в понятия и распределя­ют значения так, а не иначе, поскольку являются участниками не­которого соглашения, имеющего силу только для данного языка. Познание не имеет объективного, общезначимого характера.