Зарубежные диссертации в открытом доступе
![book-gift-2[1].jpg](https://ic.pics.livejournal.com/leninka_ru/25271987/196235/196235_original.jpg "book-gift-2[1].jpg")
NDLTD (The Networked Digital Library of Theses and Dissertations)
Метапоисковая система. Обеспечивает поиск полнотекстовых диссертаций открытого доступа или сведений о диссертациях ограниченного доступа среди 4 млн документов.
Для самостоятельного поиска:
OATD (Open Access Theses and Dissertations)
Содержит: диссертации, дипломные работы выпускников более 1 тыс. исследовательских институтов, университетов и колледжей.
Языки: английский (1,2 млн), другие европейские, китайский.
Количество документов: 2,8 млн.
Открытый доступ к полным текстам: для всех работ.
DART-Europe
Содержит: диссертации из библиотек Европы.
Языки: английский и другие европейские.
Количество документов: 500 тыс. работ учёных из 600 университетов 28 стран Европы.
Открытый доступ к полным текстам: для всех работ.
HAL
Содержит: диссертации и научные статьи сотрудников научно-образовательных учреждений Франции.
Языки: в основном английский и французский.
Количество документов: 1 млн.
Открытый доступ к полным текстам: для 350 тыс. работ.
CiNii Dissertations
Языки: японский, английский.
Содержит: диссертации на докторскую степень университетов и институтов Японии, библиографическую информацию по диссертациям.
Количество документов: 230 тыс. диссертаций от National Diet Library и университетов, 600 тыс. библиографических ссылок.
Открытый доступ к полным текстам: для всех работ.
Dialnet
Содержит: сгруппированые по университетам диссертации, научные статьи учёных из ведущих университетов Испании.
Языки: испанский и другие европейские.
Количество документов: 40 тыс.
Открытый доступ к полным текстам: для всех работ.
dissertations.se
Содержит: докторские диссертации шведских учёных.
Языки: английский, другие европейские и восточные.
Количество документов: 54 тыс.
Открытый доступ к полным текстам: для половины работ.
theses.fr — часть проекта информационного обеспечения высшего образования при поддержке Министерства образования Франции
Содержит: диссертации, защищённые в университетах Франции.
Языки: в основном французский и английский.
Количество документов: 30 тыс.
Открытый доступ к полным текстам: для всех работ.
PQDT Open — база данных компании ProQuest’s UMI Dissertation Publishing
Содержит: диссертации.
Языки: английский.
Количество документов: 27 тыс.
Открытый доступ к полным текстам: для всех работ.
Дополнение: подписные ресурсы РГБ (доступ в читальных залах) | Что произойдёт в библиотеке в августе | Приглашаем к взаимной дружбе
§
Благодаря ув.
на тему похода Боэмунда Тарентского под Мелитену (1100 г.). Основной вопрос, затронутый в ходе нашей дискуссии, сводится к следующему: где искать место боя, в результате которого эмир Севастии Данишменд сумел разбить отряд Боэмунда Тарентского и пленить его самого? Я отстаивают ту точку зрения, что место боя следуте искать в окрестностях города Мелитена, а мой оппонент — близ крепости Капан/Капнискерт, расположенной неподалёку от Мараша. Мне кажется, что в процессе развития нашей дисскуссии она делается всё менее и менее продуктивной: защищая собственный основной тезис, каждый из нас критикует отдельные утверждения, выдвигаемые оппонентом, но при этом не пытается рассмотреть проблему
. Представленный ниже текст
Карта региона. Красным и синим цветом выделены места предположительной локализации боя между Боэмундом и Данишмендом.
Летом 1100 г. эмир Севастии Даншименд (ум. 1104) осадил город Мелитена, расположенный в Восточной Каппадокии. Большинство хронистов отмечают, что Данишменд подступил к городу с большим войском и осадил его. Ибн аль-Каланиси и Сибт ибн аль-Джаузи добавляют, что в осаде также приняли участие войска румского султана Кылыч Арслана.
Правитель города, армянин-халкидонит Гавриил, не обладал достаточными силами, чтобы оказать тюркам достойный отпор, в результате чего вынужден был обратиться за помощью к князю Боэмунду Антиохийскому, «обещая передать Мелитену в руки Боэмунду», хотя, скорее всего, речь шла о том, что Гавриил будет продолжать править Мелитеной, но уже как антиохийский вассал. По версии сирийской анонимной хроники 1234 г. Гавриил предложил Боэмунду в жёны свою дочь Морфию, а город — как приданое за неё.
Когда посольство с соответствующим письмом из Мелитены прибыло в Антиохию и Боэмунд узнал о случившемся, он собрал 300 рыцарей (adunatis trecentis equitibus) и выступил по направлению к городу (у Ибн аль-Асира фигурирует завышенная цифра в 5 000 человек). Фуше Шартрский датирует поход июлем 1100 г., Альберт Ахенский — августом, Ибн аль-Асир — сентябрём. В походе Боэмунда сопровождал его племянник Ришар Салернский, или де Принчипато, а также армянские епископы Антиохии и Мараша.
Согласно Ибн аль-Адиму, послание Гавриила было доставлено Боэмунду в июле 1100 г., как раз в тот момент, когда он был занят подготовкой осады Алеппо. Оставив все приготовления, он вернулся в Антиохию, собрал войска и двинулся на помощь христианскому городу (см. также Сибта ибн аль-Джаузи).
Из текста хроники Маттеоса Урхаеци может сложиться впечатление, что князь Антиохийский двинулся к Мелитене из-под стен ранее осаждённого им Мараша, где правил византийский ставленник, армянин-халкидонит Татул, — но так ли это было в действительности, сказать трудно. С одной стороны, в тексте Маттеоса рассказ об осаде Мараша и рассказ о походе на выручку Мелитены следуют один за другим, но при этом логическая связь между ними отсутствует: оба рассказа начинаются с характерных фраз «в то же время» и «в тот же год», которыми Маттеос обычно открывает новый эпизод в своей хронике. С другой стороны, если об осаде Мараша Маттеос сообщает в следующих словах: «и поднялся великий граф франков Боэмунд, а также Ришар, сын его сестры, и собрал войска франков — и они пошли против города Мараша»; то о походе под Мелитену он пишет: «тогда Боэмунд и Ришар, подняв войско, пошли против Данишменда». Можно было бы интерпретировать эти сведения так: антиохийцы собрали войско и осадили Мараш, когда узнали об осаде Мелитены Данишмендом; тогда они сняли осаду и двинулись на выручку Гавриилу. Однако следующие соображения удерживают меня от этого. Во-первых, Боэмунд ушёл на север с относительно небольшим отрядом с 300 рыцарей (как пишет Фуше, cum pauca gente), сборы которого не требовали много времени, в отличие от осадной армии. Во-вторых, прочие наши источники ничего не говорят об осаде Мараша в связи с походом на Мелитену. Всё это приводит нас к выводу, что перед нами две совершенно самостоятельные кампании.
Источники ничего не сообщают о маршруте, по которому антиохийцы двигались к Мелитене. Из Рауля Канского известно, что дорога заняла у них 10 или более дней. Данишменд знал о продвижении Боэмунда (согласно Михаилу Великому, его известили живущие в окрестностях города армяне), тогда как Боэмунд пребывал в неведении о действиях своего врага. Когда франки находились неподалёку от Мелитены, Данишменд снял осаду и отступил. После прибытия к Мелитене рыцари Боэмунда предложили ему (consultum est sibi a suis) войти в город и дать людям отдых перед битвой с тюрками. Однако он не внял их совету «из-за неразумной смелости» (ex stulta audacia), продолжил преследование и, в конечном счете, был разбит тюрками в битве. Согласно Альберту, эмир, не прекращая осаду, «взяв 500 всадников из своего войска, напал на него [Боэмунда] на равнине [этой] области, начал с ним бой непреодолимым градом стрел». Михаил Великий, который передает часть событий в искажённом виде (к примеру, он помещает поход Боэмунда после свадьбы Бодуэна Булонского и дочери Гавриила Морфии), пишет о предательстве Гавриила: «этот проклятый Габриел раскаялся и не захотел впустить его [Боэмунда] в Мелитену. Он заставил его задержаться, введя в заблуждение лживыми словами, так что Данишменд успел подойти, устроить засаду и захватить князя». Наконец, как пишет Маттеос, когда «услышал об этом [о прибытии франков] Данишменд, то послал войско своё против войска франков на равнину Мелитены и устроил засады во многих местах, а сам, взяв всё своё войско, двинулся против них». Франки, напротив, были не готовы к битве: они шли «разодевшись, словно женщины в похоронной процессии», а своё оружие отдали оруженосцам (պաշտօնեայքն). Тюрки внезапно напали на них и нанесли сокрушительное поражение.
Сопоставив эти сведения, можно попытаться реконструировать ход событий. При подходе франков к Мелитене Данишменд действительно снял осаду и, отступив от города, устроил засаду франкам. Последние не вошли в Мелитену, поскольку Боэмунд намеревался продолжить преследование тюрок (отсюда искаженные сведения о предательстве Гавриила, якобы специально не впустившего франков в город, в хронике Михаила Великого). В окрестностях Мелитены франки попали в засаду и были окружены тюрками («этот нечестивый народ, что укрывался в засаде, набросились на него [Боэмунда] отовсюду» — пишет Фуше), которые обстреляли их и рассеяли. Сложно сказать, насколько точно переданы детали (в частности, информация о том, что франки двигались неготовыми к бою) у Маттеоса Урхаеци: общая направленность его рассказа, в котором Данишменд размещает засады против франков и одновременно атакует их во главе всего тюркского войска, ставят под сомнение достоверность описания боя у армянского хрониста.
Результаты были печальны для франков. Большая часть христианских рыцарей погибли либо в битве, либо рассеялась по окрестностям и была затем перебита тюрками. В битве также пали армянские епископы Киприан Антиохийский и Григор Марашский. Сам Боэмунд и его родственник Ришар Салернский были взяты в плен вместе с немногочисленными соратниками и уведены в Никсар.
Чтобы локализировать место засады и последующего боя, необходимо рассмотреть сообщения хронистов по данному вопросу. Практически все они однозначно помещают место засады в окрестностях Мелитены, так что следует признать, что сообщение Ибн аль-Адима (его подлинность защищал Ж. Дедеян), что Боэмунд был разбит «в области Мараша», не соответствует действительности. Фуше Шартрский (потенциальные информаторы — эдесские рыцари, участвовавшие в неудачном походе по спасению Боэмунда и имевшие возможность общаться с жителями Мелитены): «недалеко от упомянутого города [Мелитены]» (non longe ab urbe prefata); Альберт Ахенский (потенциальные информаторы — те же эдесские рыцари): «на равнине [этой] области» (in planicie regionis); Рауль Канский (наиболее важный источник, т.к. имел возможность расспрашивать самого Боэмунда) пишет, что Боэмунд подошёл к Мелитене, но решил не вступать в город и продолжил преследование тюрок; Ибн аль-Асир: Данишменд «встретился в битве с Боэмундом Франком, который был одним из франкских полководцев, близ Малатии»; Маттеос Урхаеци (Эдесса имела тесные контакты с Мелитеной, в частности, сведения о событиях 1100 г. могли попасть в город вместе с Морфией, вышедшей замуж за графа Бодуэна II): Данишменд послал войско против франков «на равнину Мелитены» (ի դաշտն [букв. «поле»] Մելիտենւոյ); Михаил Великий: пишет о том, что Гавриил обманул Боэмунда, заставил его задержаться у места Гафина и тем самым не дал войти в Мелитену (но, как следует из Рауля Канского, Боэмунд сам отказался вступить в город, поскольку хотел поскорее догнать тюрок); Бар Эбройо: пишет, что Боэмунд «прибыл в деревню Гапна, что близ Мелитены», но из-за козней Гавриила долго простоял там, что дало возможность Данишменду устроить засады у него на пути; анонимная сирийская хроника 1234 г.: «Боэмунд отправился к Мелитене, и, когда он был близ города, Данимшенд … напал на него».
В качестве резюме я хотел бы отметить следующее: Гафина/Гапна никак не может быть тождественна Капану/Капнискерту, поскольку данные источников убедительно свидетельствуют: эта деревня (не замок!), если, конечно, засада была устроена именно в её окрестностях, располагалась близ Мелитены, а не Мараша. Пытаться доказать обратное значит полностью игнорировать вполне однозначные сообщения хронистов и подтягивать материал до теории.
P.S. Поскольку истина рождается в споре, я с удовольствием продолжу дискуссию по этому вопросу с ув.
‘ом, если он того пожелает. При этом я обращаюсь к нему с просьбой дать такой же развернутый и системный ответ на мои заметки. Как мне кажется, это будет гораздо продуктивнее, чем заниматься спорами по частным вопросом.
§
, хотелось бы остановиться на таком вопросе, как установление эдесского «протектората» над Мелитеной.
Основные источники: Альберт Ахенский, VII:28–29, pp. 524–526 (наиболее подробный рассказ — по всей видимости, информация от рыцарей, возвратившихся в Европу из Эдессы); Фуше Шартрский, I:35, ss. 347–349 (принимал непосредственное участие в походе под Мелитену — его рассказ ведётся от первого лица мн. числа); Ордерик Виталий, X:23, t. 4, pp. 139–140; Маттеос Урхаеци, p. 294 (очень краткая информация); Смбат Спарапет, a. 549 [= русский перевод, с. 65] (переработка версии Маттеоса); Ибн аль-Асир, Pt. 1, p. 32.
Итак, в августе 1100 г. Боэмунд Тарентский был разбит и пленён Данишмендом. Вместе с ним в плен попали его родственник Ришар Салернский и некоторые знатные антиохийские рыцари (
ceterisque maioribus domus sue
) — поэтому сообщение Маттеоса Урхаеци о том, что все франки и армяне были перебиты, неверно. Более того, согласно хронике Фуше Шартрского, некоторым франкам удалось спастись: надо полагать, именно они и принесли печальную весть в Антиохию.
Одержав победу над франками, Данишменд возвратился к Мелитене с трофеями и головами христиан; последние служили доказательством того, что франкский отряд, шедший на подмогу городу, разбит. Эмир потребовал, чтобы Гавриил сдал город, однако тот ответил отказом. Согласно Альберту Ахенскому, Гавриил прямо заявил, что рассчитывает на помощь со стороны графа Эдессы Бодуэна Булонского, а Данишменд в свою очередь выразил надежду в скором времени пленить и Бодуэна.
Альберт Ахенский приводит в своей хронике ещё один любопытный эпизод. В то время как Данишменд и Гавриил обменивались посольствами, Боэмунд Тарентский сумел из плена известить Бодуэна Булонского о постигшем его несчастье: «Боэмунд, лишившись всякой надежды на спасение и сохранение жизни, тайно послал Бодуэну через какого-то сирийца клочок волос со своей головы как знак плена и печали (particulam capillorum capitis sui signum captiuitatis sue et doloris)». В аналогичном рассказе Фуше локон (cincinnus) боэмундовых волос назван intersignum — знак, о символическом значении которого отправитель и получатель условились заранее.
Получив это известие, Бодуэн собрал 140 рыцарей (loricatis equitibus) и уже на третий день пленения Боэмунда прибыл «на равнину города Мелитена» (in campos [букв. «на поля»] ciuitatis Malatine). Фуше Шартрский уточняет, что граф Эдесский «созвал франков, сколько смог, а именно эдессцев и антиохийцев». Эти данные подтверждает Маттеос Урхаеци: «граф Урхи [Эдессы] Бодуэн и весь народ франков из Антиохии (ամենայն ազգն Փռամգաց, որք յԱնտիոք) преследовали Данишменда».
Узнав о приближении франков, Данишменд счёл за лучшее не рисковать таким важным пленником, как Боэмунд, и, незамедлительно сняв осаду с Мелитены, отступил «в сторону Русского моря, в свою землю». Альберт замечает по этому поводу, что эмиру Севастии были хорошо известны смелость (audacia) и воинская доблесть Бодуэна Булонского (plurima illius militari uirtute). Та самая audacia, что сослужила дурную услугу Боэмунду, теперь сыграла на руку Бодуэну! Франки преследовал тюрок три дня, после чего повернули обратно к Мелитене, поскольку Бодуэн опасался козней со стороны ложных христиан (propter dolos falsorum Christianorum) или неприятельских засад, а также из-за собственной малочисленности.
Гавриил с радостью «передал город в руки [Бодуэна] и под его защиту», установив с ним «дружбу» (quibus amicis effectis). Бодуэн оставил в городе отряд в 50 рыцарей (milites/tyrones) «для охраны и защиты городских стен», а сам возвратился в Эдессу. После его ухода Данишменд вновь собрал войско и предпринял третью осаду Мелитены. Впрочем, осада затянулась, и опасаясь, что христиане вновь могут двинуться на выручку городу, эмир Севастии снял осаду и отступил от Мелитены.
§
§
Завершаю свои мелитенские сюжеты. Предыдущую часть можно найти
здесь
.
Не сумев добиться заключения союза с княжеством Антиохийским, Гавриил вынужден был признать зависимость Мелитены от графства Эдесского. Установление этой зависимости, однако, не сопровождалось брачным союзом как минимум по двум причинам. Во-первых, к 1100 г. Бодуэн уже был женат на дочери армянского ишхана Давтука (Тафрок, или Тафнуз, латинских хроник). Во-вторых, ещё одна дочь Гавриила — и, соответственно, сестра Морфии — была женой дуки Эдессы Тороса и приёмной матерью Бодуэна Булонского; в таком случае брак последнего с Морфией рассматривался бы как кровосмесительный. (Ж. Дедеян и Кл. Мутафян, ссылаясь на многозначность слова «тесть» в ту эпоху (աներ [aner]; Маттеос Урхаеци называет Гавриила «աներ» Тороса) считают, что Гавриил приходился жене Тороса не отцом, а братом.) Теоретический Гавриил мог выдать свою дочь за какого-нибудь знатного франка из окружения Бодуэна Булонского, но, надо полагать, в это был бы неравный брак (да и были ли в распоряжении Бодуэна достаточно знатные женихи?).
Положение изменилось уже осенью 1100 г., когда графом Эдесским стал Бодуэн де Бурк, который практически сразу женился на Морфии и забрал ее из Мелитены в Эдессу. Заключая этот матримониальный союз, Гавриил стремился, породнившись с графом Эдесским, покрепче заручиться его поддержкой в борьбе с Данишмендом. В свою очередь, Бодуэн хотел включить Мелитену, расположенную на пути из Каппадокии в Сирию и являвшуюся северным форпостом христиан, в орбиту эдесского влияния. Не стоит также сбрасывать со счёта его желание поправить свое финансовое положение с помощью богатого тестя (так, Гиойм Тирский дважды отмечает, что нуждавшийся в деньгах Бодуэн получил значительную сумму в приданое за Морфию), чем не брезговал ещё его предшественник Бодуэн Булонский. Тот же Гийом передаёт в своей хронике рассказ о том, как граф Эдесский сумел выпросить у Гавриила 30 000 безантов для спасения своей бороды, якобы отданной в залог. Как показали последующие события, расчёты Гавриила не оправдались, и Мелитена была захвачена тюрками уже в 1101/1102 или в 1103 гг.
Меня же больше занимает следующим момент. Прозвучит парадоксально, но пленение Боэмунда имело определенное положительно влияние, поскольку избавило Заморье от перспективы междоусобной войны. Примерно в это же время неожиданная смерть Годфруа Буйонского (18 июля 1100 г.) вызвала кризис престолонаследия в Иерусалиме. Пока группа рыцарей из familia Годфруа удерживала Башню Давида в ожидании прибытия Бодуэна Булонского, назначенного наследником, власть в королевстве также пытались заполучить патриарх Даиберт и Танкред. В начале августа патриарх написал письмо Боэмунду Тарентскому, в котором просил либо убедить Бодуэна Булонского отказаться от прав на трон, либо помешать ему силой. Текст письма, который приводится у Гийома Тирского, — продукт творческой мысли хрониста, использовавшего некий не сохранившийся письменный источник. Согласно Альберту Ахенскому, Даиберт предлагал Боэмунду самому захватить власть в королевстве, однако патриарший секретарь, везший послание, был перехвачен в Лаодикее людьми Раймонда Тулузского.
Но даже если бы посланец и прибыли в Антиохию, к этому времени Боэмунд уже находился в плену и никак не мог оказать помощь Даиберту и Танкреду. Нас в данном случае больше интересует другой вопрос: пошел бы Боэмунд на конфликт с Бодуэном Булонским из-за иерусалимского трона, останься он на свободе? (По этому поводу Кл. Каэн писал следующее: «Пленение Боэмунда, если оно и создало для франков Антиохии некоторую военную опасность, вместе с тем, вероятно, предотвратило конфликт между нормандским княжеством и двумя лотарингскими государствами; во всяком случае, оно обеспечило полную свободу Иерусалимского государства от возможных амбиций Боэмунда».) Состояние источниковой базы не позволяет дать на него однозначный ответ, но можно с полной ясностью видеть, что уже в начальный период в отношениях между правителями Эдессы и Иерусалима с одной стороны и Антиохии — с другой существовали скрытые противоречия, которые при определенных обстоятельствах могли перейти в конфликт и открытое столкновение.
§
§
§
Михаил Великий (Сириец), XVI:1
§
§
§
§
В справочнике Х. Э. Майера, опубликованном в 1960 г. (Bibliographie zur Geschichte der Kreuzzüge. Hannover, 1960), содержалась информация о 5362 работах по истории крестовых походов. Разумеется, майеровский список был полон не на 100%: не включенные в него работы приводятся, к примеру, в рецензии М. А. Заборова (
Средние века. 1963. Вып. 24
).
Интересно, а есть ли какой-нибудь — хотя бы примерный — ориентир по общему объему историографии крестовых походов, опубликованной к началу XXI века? Лично мне такие цифры не попадались, так что буду признателен, если кто подскажет.
В качестве самого-самого общего ориентира: М. А. Бойцов пишет, что в мире ежегодно публикуется около 10 000 одних только статей по медиевистике.
§
Вчера в своей
alma mater
впервые читал
студентам
спецкурс. Отхожу от пережитого до сих пор. Я, конечно,
догадывался, что всё будет немного не так, как хотелось бы
, но чтобы настолько… Насторожила меня уже их манера слушать: совершенно пассивное восприятие, ноль эмоций и полное отсутствие интереса и вопросов. Чтобы как-то расшевелить аудиторию, вопросы стал задавать уже я сам (честно говоря, лучше бы я этого не делал). То, что было потом, цензурными словами описать нельзя. Они не знают вообще ничего!
(4-й курс, между прочим.) К примеру, никто не ответил мне, на каком соборе был объявлен 1-й крестовый поход и какой папа занимал в то время престол св. Петра. С трудом, совместными усилиями им удалось перечислить четыре государства крестоносцев. Наконец, окончательно добила меня неспособность будущих специалистов назвать хотя бы один военно-монашеский орден (только одна девушка попыталась, но назвала… орден доминиканцев). Не помог даже наводящий вопрос: Кто сражался в Грюнвальдской битве 1410 г.? Никто даже не вспомнил ни Витовта, ни Ягайлу! Только минут через пять, когда я уже продолжал лекцию, та самая «умная» студентка подняла руку и с радостным и гордым видом сообщила: «Тевтонский орден!» (Наверное, посмотрела в телефоне.)
Ещё раз убедился, что наши студенты в массе своей напрочь лишены какой-либо мотивации к учебе. На мои возмущения, почему они ничего не знаю, студенты несли откровенную чушь. Про то, что это бесконечно далеко от сферы их «научных интересов» и «это нам не преподавали» (?!). Про то, насколько велик сегодня поток «информационного мусора из Интернета, который не оставляет времени для чтения книг и учебы». Про то, что «ты хотел бы заниматься любимой темой, а приходится учить историю России и США». (Как будто они не на истфак пришли!) И тому подобное…
§
Previous Entry | Next Entry
§
, что банкнота в 50 руб. будет нести на себе орфографическую ошибку: сегодня уже правильно писать не «пяцьдзесят», а «пяцьдзясят». Мне бросилась в глаза еще одна ошибка, но уже не по правописанию. Как сказано в предоставленном Нацбанком описании оборотной стороны сторублевой купюры, она представляет собой «коллаж, посвященный теме театра и народных праздников (скрипка, бубен, жалейка, слуцкие пояса и символы народных праздников «калядная зорка», коза, театр «Батлейка»)».
§
§
Известный историк Клод Армен Мутафян (Франция) посетил Москву по приглашению Фонда развития и поддержки арменоведческих исследований «АНИВ».
Как сообщили Медиамакс в фонде «АНИВ», профессор выступил с лекциями по истории Армении перед представителями интеллигенции и деловых кругов Москвы, членами армянских молодежных общественных организаций.
В частности, Клод Мутафян прочел на историческом факультете МГУ две лекции. В первой, посвященной истории Армении в эпоху крестовых походов и монгольских завоеваний (XI–XIV вв.), историк сконцентрировал внимание на становлении, развитии и падении Киликийского армянского королевства. Вторая лекция была посвящена историческим армянским диаспорам — крупным армянским поселениям периода Средневековья в Италии, Крыму, Польше, Украине и Румынии.
Организационную поддержку в проведении мероприятия в МГУ оказала Лаборатория истории диаспор исторического факультета.
Визит Клода Мутафяна в Москву состоялся в рамках проекта Фонда «АНИВ» по переводу на русский язык его книги «L’Arménie du Levant (XIe-XIVe siècle)», 2 vols. Paris: Les Belles Lettres, 2022.
§
На днях пополнил свою домашнюю библиотеку двумя новыми книгами.
«Последнее королевство Армении. XII
–
XIV века» и «Исторический атлас Армении. Ближний Восток и Южный Кавказ с VIII века до Р.Х. до XXI века».
Что сказать — такие книги, отпечатанные на хорошей бумаге и столь щедро снабжённые цветными иллюстрациями, приятно держать в руках и хочется время от времени брать с полки, чтобы просто полистать. Интересно, что их издателем и редактором, а для «Атласа» — ещё и переводчиком — был ныне покойный Сурен Апикян — тоже математик-алгебраист, как и Клод Мутафян.
К сказанному хочется добавить следующее. Этот благородный проект по переводу двух книг, несомненно, только выиграл бы, если бы к его исполнению был привлечен ещё и научный редактор. Это позволило бы избежать таких ляпов, как «проход» в отношении
passagium
, «карта латинского писателя V века Жерома», «область Евфратес», «»Анналы» Зонараса», «принц Антиохийский», «губернатор Эдессы Торос» и мн. др.
P.S. В дополнение к вышеупомянутым книгам я также являюсь теперь счастливым обладателем скана La continuation de Guillaume de Tyr (1184–1197) / Pub. par M. R. Morgan. Paris: P. Geuthner, 1982. 222 p. (Documents relatifs à l’histoire des croisades, XIV).
Различия теоретико-методологических подходов и структуры российских и американских диссертаций, посвящённых исследованию социальных практик
Различия теоретико-методологических подходов и структуры российских и американских диссертаций, посвящённых исследованию социальных практик
Рубцова Мария Владимировна
доктор социологических наук
доцент кафедры социального управления и планирования, Санкт-Петербургский государственный
университет
191028, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Литейный, 43, оф 56
ЕЗ abc33@vipdisser.ru
Васильева Елена Александровна
доктор социологических наук
профессор кафедры государственного и муниципального управления, Северо-Западный институт
управления — филиал РАНХиГС
199178, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Средний Просп. Васильевского, 57/43,
И vasilieva_ea@bk.ru
Статья из рубрики «Диалог культур»
Аннотация.
В статье представлены результаты сравнительного анализа академических жанров в российской и зарубежной практике на примере кандидатских и досторских диссертаций. Объектом исследования была структура диссертации. В ходе нашего исследования были выдвинуты следующие гипотезы: различие в структуре построения диссертации определяется различиями в философии и методологии науки; в текстах социологических диссертаций на русском языке чаще встречаются ссылки на классические работы, в том числе из других сфер гуманитарного знания. Был проведен анализ по социологии, защищенных в период с 2022 по 2022 год в Российской Федерации и в Соединенных Штатах Америки. Отбор диссертаций проводился из электронных баз диссертаций, защищенных в США (ProQuest Digital Dissertations and Theses), и представленных на сайте Высшей аттестационной комиссии. С помощью генератора случайных чисел были получены 5 значений для каждой базы данных, диссертации, расположенные под указанными номерами, были отобраны для анализа. Проведенный анализ структуры диссертаций показал, что их можно представить как две логические схемы: теория-практика-теория (русскоязычный академический жанр) и практика-теория-практика (англоязычный академический жанр). Также различается и схема построения аргументации: российские авторы сначала представляют анализ ранее проведенных исследований, начиная с классических философских работ, а затем излагают собственные теоретические концепции; западные социологи используют ссылки на работы других авторов только для подтверждения своих тезисов.
Ключевые слова: социальные практики, прагматические маркеры, академические жанры, дискурс, научные публикации, академический язык, эпистемологические проблемы, международные практики, диссертации, аргументация
DOT:
V О I ■
10.25136/2409-7144.2022.11.27878
Дата направления в редакцию:
07-11-2022
Дата рецензирования:
07-11-2022
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Республики Саха (Якутия) в рамках научного проекта № 18-41-000001 «Трансформация социальных практик взаимодействия гражданской службы и населения в условиях Арктики»
Введение
Социальные практики являются традиционным объектом социального познания, однако в последнее время такого рода исследования получили дополнительный импульс вследствие акцентирования внимания на сфере повседневности. Под социальными практиками при этом понимается «совокупность принятых в культуре (традиционных) способов деятельности, навыков обращения с различными предметами; мышление или действие «по привычке», следование правилу, поведение, имеющее ритуальный характер; частные социальные институты» [Добреньков, Кравченко, 2000].
Методы исследования социальных практик также, как правило, традиционны: это формализованные опросы, в том числе экспертные, дневниковые панели, невключенное наблюдение и т.п. (см. [Мамычев и др., 2022; Дроздова, 2022; Ильмухин, 2022; Мельникова, 2022; Когай, 2022]). Однако эти методы не дают возможности исследовать неформальные, нелегитимизированные и латентные, то есть не осознаваемые акторами, социальные практики. Качественные методы исследования, такие как дискурсивная и семиотическая интерпретация, позволяют как минимум наметить те характеристики практик, которые не выявляются в ходе традиционного анализа. Таким образом, наиболее полное представление о конкретных социальных практиках может быть получено только как результат сочетания количественных и качественных методов: результатом опросов становится определение осознаваемых контуров опривыченного поведения, а результатом семиотического анализа — выявление латентных маркеров, таких как ценности или культурные установки, а также оценочной составляющей сложившихся практик.
В настоящей статье представлен опыт апробации методики критического дискурс-анализа для исследования особенностей англоязычного и русскоязычного академических жанров. Целью исследования было выявление не просто формальных различий в структуре диссертационного исследования, а определение методологического подхода, определяющего такое построение научного текста.
Исследование академического чтения, начатое Олейником, Кирдиной, Поповой и Шаталовой [Кирдина, 2022; Олейник, 2022], показало, что глубокое академическое чтение является сложным когнитивным процессом, требующим волевых и временных ресурсов. Исследования прагматических маркеров российских лингвистов С. Когут и З.
Прошиной [Когут, 2022; Proshina, 2006] подтверждают, что российский академические жанры существенно отличаются от английских текстов. Интересное суждение о различиях между русскоязычной и англоязычной академической статьей приводят И. Кекскези Т. Папп: достаточно сравнить статью, написанную на английском языке носителем английского языка и статью, написанную на русском языке носителем русского языка. В английской статье точка зрения (the point) дана в самом начале статьи, а затем приводятся факты, которые поддерживают аргумент, с резюме, функционирующим как заключение в конце. В российской статье, напротив, в начале появляется список фактов на заданную тему, но пока не ясно, как именно связаны эти факты. Ближе к концу статьи неплотно связанные факты объединены в неразрывное целое, поддерживающее основную точку зрения, которая только тогда становится ясной для читателя. Этот стиль презентации, используемый носителями русского языка для эссе, работы или статьи на английском языке, может легко обескуражить носителя английского языка, который не знаком с такого рода организации текста [Kecskes, 2000: 116].
Таким образом, при подготовке иноязычной публикации русскоговорящему исследователю приходится не только изложить привычный текст на грамматически правильном английском, но и изменить ее стиль. Представляется достаточно сложным переключиться с чтения/описания темы как ряда ассоциативных связей на чтение/описание предмета, находящегося в центре повествования с исключением ассоциативных связей. Неминуемы будут и сбои при переходе на новую предметно-центрированную модель академического письма.
В ходе нашего исследования были выдвинуты следующие гипотезы:
1. Различие в структуре построения диссертации определяется различиями в философии и методологии науки.
2. В текстах социологических диссертаций на русском языке чаще встречаются ссылки на классические работы, в том числе из других сфер гуманитарного знания.
Описание методики
Мы провели краткий анализ десяти диссертаций по социологии, защищенных в период с 2022 по 2022 год в Российской Федерации и в Соединенных Штатах Америки, как основного носителя и идеологического источника неолиберальной концепции. Отбор диссертаций проводился из электронных баз диссертаций, защищенных в США (ProQuest Digital Dissertations and Theses), и представленных на сайте Высшей аттестационной комиссии при Министерстве образования и науки Российской Федерации (http://vak.ed.gov.ru). С помощью генератора случайных чисел были получены 5 значений для каждой базы данных, диссертации, расположенные под указанными номерами, были отобраны для анализа. Важно отметить, что малый объем выборки позволяет сделать только предварительные выводы.
Объектом исследования была структура диссертации, а именно логическая схема построения работы. Также была исследована теоретико-методологическая база диссертаций. В качестве маркеров были использованы фамилии, использованные авторами во введениях к диссертациям.
Характеристики проанализированных диссертаций представлены в Таблице 1. Таблица 1. Характеристики диссертаций
Коп I М е сто и го п защ иты I О бш ий объем 1о бъ ем ввепен ип I
диссертации ■ v. v 1 u п 1 vh <9н иц п ■ »i ч/ v u-l г1г1 ww uv. 14! страниц ч/ u ич, пл f стра ниц
Д1З 2022, New York 282 12
Д2З 2022, Berkeley 383 11
Д3З 2022, New York 294 32
Д4З 2022, Wisconsin 367 13
Д5З 2022, Wisconsin 137 6
Д1Р 2022, Москва 129 9
Д2Р 2022, Саранск 214 10
Д3Р 2022, Москва 120 9
Д4Р 2022, Москва 171 13
Д5Р 2022, Ростов-на-Дону 146 7
«Структура диссертаций»
Российская научная квалификационная работа по социальным дисциплинам имеет серьезное философское обоснование и хорошо проработанную теоретическую часть, которая предполагает подробный анализ возможностей и ограничений теоретико-методологической базы, включающей анализ различных точек зрения, в том числе оппозиционных. Эта традиция опирается на критерий фальсификации Карла Поппера, в соответствии с которым любая теория должна иметь пределы, за которыми она не может работать [Поппер, 1983]. Эмпирическая же часть работы имеет вспомогательный характер. Она служит иллюстрацией, проверкой теоретических выводов, является приложением. Теоретический «framework» западной работы на английском языке — это не фундамент, а именно каркас, который помогает организовать материал. Это сущностное различие ведет к неодинаковым принципам построения работ.
Примерная схема русскоязычной диссертации по социологии такова:
1) характеристика проблемы, которой посвящено исследование, представлена двумя частями: теоретическая проблема (как описатьданное явление) и эмпирическая проблема (как изменить ситуацию);
2) теоретико-методологическая база, включающая ссылки на работы классиков в данной области знания и на базовые философские концепции, например, диалектику развития (Гегель) и др.;
3) анализ возможностей и ограничений теоретико-методологической базы;
4) эмпирическая проверка теоретических положений, демонстрирующая их способность быть средством анализа и решения избранных проблем (эмпирическое исследование);
5) две группы выводов: выводы о применимости данного теоретико-методологического базиса при изучении поставленной проблемы и рекомендации, которые могли бы способствовать изменениюреальности (решению проблемы).
В виде краткой схемы это можно представить так: «теория -практика — теория».
Примерная схема типичной диссертации, защищенной в США, такова:
1) введение (содержит формулировку проблемы, которой посвящено исследование);
2) исследовательские вопросы и гипотезы;
3) теоретический framework (освещаются последние исследования в данной области научного знания);
4) данные и методология;
5) возможности и лимиты методологии сбора и анализа данных;
6) результаты;
7) дискуссия: оценка вклада работы в решение эмпирическойпроблемы в контексте других аналогичных исследований.
В виде краткой схемы это можно представить так: «практика — теория — практика».
Таким образом, опираясь на философскую дискуссию рационализма и эмпиризма, можно предположить, что англоязычные академические жанры являются в большей мере эмпирическими, тогда как российские — рационалистическими. Для многих российских ученых в области социальных наук эта разница является существенной, они критично относятся к господству эмпиризма в западной науке.
«Характеристика теоретико-методологической базы исследования»
Общее количество упоминаний различных фамилий в российских диссертациях в среднем составляет 70,2, в диссертациях, представленных в США — 40. В зарубежных диссертациях доля упоминаний фамилий ученых-философов составляет 7%, ученых-социологов — 30,5%, ученых других направлений — 62,5%. В отечественных диссертациях соотношение иное: философы — 19,7%, социологи — 48,3%, другие направления — 32%. Представляется, что существенно меньший объем упоминаний классических философских работ связан с тем, что с целью перехода на англоязычные академические жанры, некоторые страны (например, Испания) существенно ограничили преподавание философии. О бщий курс философии и философия науки изучается только на специализированных философских факультетах, нефилософские специальности не имеют к философии науки доступа на всех трех уровнях: бакалавриат (grado), магистратура и докторантура. Результатом этого решения стали серьезные сбои в философско-научном описании собственной темы (большинство студентов-испанцев просто не могут это сделать, также как и отличить theoretical framework от literature review) и необходимость приписывать классические философские концепции ныне живущим авторам. О такой же проблеме мы писали в одной из рецензий на «новую» книгу Алана Крибба и Шарона Гевирца «Профессионализм» [Рубцова, 2022].
На диаграмме (см. Рисунок 1) представлено распределение упоминаний фамилий по страницам введения. В зарубежных диссертациях фамилии разбросаны по всему тексту введения в то время, как в отечественных диссертациях они сосредоточены в промежутке от 4 до 11 страницы.
Рисунок 1. Распределение упоминаний фамилий в структуре введения диссертационного исследования
Такое распределение также подтверждает выявленную ранее схему построения аргументации: западные социологи используют ссылки на работы других авторов как подтверждение своих тезисов, в то время, как российские авторы сначала представляют анализ ранее проведенных исследований, начиная с классических философских работ, и только затем излагают собственные теоретические концепции.
Заключение
Итак, подводя итоги исследования можно отметить, что первая гипотеза подтвердилась. Очевидная разница в академических жанрах сложилась не случайно и является зримым отражением различий в философии и методологии науки. В то время как отечественная гегельянско-марксистская дедуктивная линия склонна к поиску фундаментальных закономерностей и нового вклада в теорию, западная эмпирическая индуктивная наука сконцентрирована на детальном описании практики для поиска нового решения практической задачи. В результате они различаются как две линии рассуждения: теория-практика-теория (русскоязычный академический жанр) и практика-теория-практика (англоязычный академический жанр).
Вторая гипотеза подтвердилась частично. Действительно, в российских диссертациях в среднем в 1,75 раз чаще встречаются ссылки на работы других авторов, особенно на классические философские работы. В то же время, в зарубежных диссертациях практически вдвое чаще встречаются упоминания работ авторов, не относящихся не к социологическому, ни к философскому знанию, что подчеркивает их ориентацию на междисциплинарные исследования. В целом, можно предположить, что российская практика научного исследования предусматривает следующий алгоритм действий: анализ ранее проведенных исследований, определение методологии, представление результатов своего исследования, представление обобщающих выводов. Зарубежная практика, в свою очередь, определятся следующей последовательностью: выбор методологии в соответствии с научной школой, в которой готовится диссертация, представление результатов своего исследования с ссылками на работы, которые представляют сходные результаты. Обобщающие выводы в диссертационных исследованиях не приветствуются.
Таким образом, анализируя академические жанры как социальную практику методами корпусной лингвистики, можно предположить, что переход на англоязычную модель написания академических работ (что, фактически, было выдвинуто как требование на административно-государственном уровне) будет трудным и «обескураживающим» и для русскоязычных, и для англоязычных читателей. Не исключено, что чтение англоязычных источников отечественными авторами весьма поверхностно, и их интерпретация осуществляется по принципу «как поняли». Вместе с тем, и для англоязычного читателя понимание смыслов в рамках русскоязычной модели статьи, переведенной на английский язык, является затруднительным, что подчеркивали уже упомянутые И. Кекскез и Т. Папп. Легко и безболезненно перейти на англоязычную модель невозможно, так как это не техническая проблема подсчета индексов цитирования или освоения академического английского языка — это более глубокая эпистемологическая проблема, коренящаяся в философии и методологии науки, отраженная в принципах построения научной работы и моделях академического письма.
Библиография
1. Добреньков В.И., Кравченко А.И. Социология: в 3 т. — Т. 3: Социальные институты и процессы. — М. : ИНФРА-М, 2000. 519 с.
2. Дроздова Ю.А. Дискурсы повседневности и аффектов в тексте регионального пространства (на примере Волгоградской области)// Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2022. №3. С. 175-191.
3. Ильмухин В.Н. Социологический анализ практик медиапотребления: виды и методы исследования // Вестник РУДН. Серия: Социология. Май 2022. Том 16. №2. С. 270284.
4. Кирдина С.Г. О некоторых проблемах социологического дискурса // Социологические исследования. 2022. № 3. С. 148-153.
5. Когай Е.А. Социальные практики гражданского участия: характеристики и оценки // Вестник ВГУ. Серия: История. Политология. Социология. 2022. №2. С. 62-66.
6. Когут С.В. Этнокультурно обусловленные особенности русско-и немецкоязычного устного и письменного научного дискурса // Молодой ученый. 2022. № 9 (89). С. 1364-1369.
7. Мамычев А.Ю., Шестопал С.С., Калюжный В.Г. Социальное партнерство как принцип публично-властной организации современного общества: теоретико-концептуальные и практические аспекты (на материалах социологических исследований и экспертных опросов) // Азимут научных исследований: экономика и управление. 2022. Том 6. №4(21). С. 333-338.
8. Мельникова Р.И. Социальные практики поддержки местного самоуправления органами государственной власти: региональный аспект // Среднерусский вестник общественных наук. 2022. Том 11. №5. С. 61-66.
9. Олейник А.Н., Кирдина С.Г., Попова И.П., Шаталова Т.Ю. Как ученые читают друг друга: основы теории академического чтения и ее эмпирическая проверка // Социологические исследования. 2022. № 8. С. 30-41.
10. Поппер К. Логика и рост научного знания: Избр.работы. М.: Прогресс, 1983. 605 с.
11. Рубцова М.В., Мартьянова Н.А. Cribb A., Gewirtz Sh. Professionalism. Cambridge: Polity Press, 2022. Рец. М.В. Рубцова, Н.А. Мартьянова // Социологические исследования. 2022. № 7. С. 166-167
12. Kecskes I., Papp T. Foreign language and mother tongue. Mahwah, NJ: Erlbaum, 2000.
510p.
13. Proshina Z. G. Russia English: status, attitudes, problems // The journal of Asia TEFL. 2006. No. (3)2. P. 79-101.
